Immeasurable Power

Luna Tu

Нет, нужно сдержаться. Нужно получить эту гребаную подпись старшего по званию. Эту криффову отписку от Таркина.

Не ему бы упрекать Кренника в небрежном отношении к — пока еще даже будущим — супружеским обязанностям, когда все вокруг знают про Даалу и то, каким образом ею было получена адмиральская должность, ситх ее подери…

— …Вам лучше знать по поводу приключений после свадьбы, гранд-мофф, — отрывисто бросает он, не сдержавшись, когда заветная характеристика в его руках, и он берется за дверную ручку таркиновского кабинета.

Брови Уилхаффа резко взлетают.

—

Что-о-о? — Слышит Орсон срывающийся вопль имперского чиновника себе в спину. — Хамить мне? Я это так не оставлю, Кренник!

— Что слышали. — Говорит он, поворачивая ручку и медленно удаляясь по коридору.

Да, он в очередной раз не удержался и, наверное, нажил себе неприятностей. Но впереди у него сегодня такая встреча, одна мысль о которой заставляет послать Таркина — да всю Галактику — к банте на рога.

***

Когда она выходит к нему, такая взрослая и желанная, с красивой высокой прической, в длинном ярко-красном платье, - чтоб вместе поехать в его любимый ресторан, то его глаза вспыхивают от удовольствия. Она надела его подарок, посланный утром. И надо сказать, на ней он смотрится умопомрачительно.

— Просто неотразимая, - говорит Орсон, быстро наклоняясь к ней, чтоб коснуться руки губами. И Джин опускает глаза в затаенной радости, а щеки ее становятся пунцовыми.

Внешний предлог для встречи очевидный и приятный: он пригласил Джин, чтоб вместе отметить присвоение высшего государственного научного звания Галену и пожалование ему Императором личного имения, да не где-нибудь, а на Набу, родной планете Шива Палпатина.

За это он и произносит первый тост, поднимая бокалы с его любимым шампанским. Джин трогательно мечтает вслух, как здорово будет поехать на такую живописную планету, где она раньше никогда не бывала, посетить ее озера, водопады и другие красивые места, на которые она уже успела полюбоваться в Голонете.

Орсон молча слушает ее, едва заметно улыбаясь. И не говоря ей ни слова о том, какую роль во всем этом сыграла в этих описанных ею приятных событиях деятельность одного друга Галена, который подавал в течение последних двух лет бесконечные рапорты и отчеты о военных и научных заслугах доктора Эрсо перед Имперской Армией и флотом и Галактической Империей в целом.

А потом он с тонким юмором рассказывает ей о своем детстве на Лексруле, в Среднем Кольце, участии в республиканской «Программе будущего» вместе с ее отцом, своих студенческих годах и юношеских выходках, заразительно смеясь и время от времени чуть пожимая ее тонкие пальцы.

Теперь уже она охотно слушает, не перебивая, и только изредка задавая короткие вопросы.

И в какой-то момент она внезапно понимает, что не чувствует их разницы в возрасте. Совсем. Только серебристый отлив его волос и жизненный опыт, чувствующийся в глазах, слегка напоминают о ней. Но ей нравится и то и другое.

— Значит ты, как и папа, “сделал себя сам”… А папа тоже был таким… ветреным в те годы, как ты, Орсон?

— Нет, Гален, конечно, гений и талант… Но в части вечеринок ему до меня было далеко, — теперь его усмешку Джин бы назвала абсолютно порочной и в то же время неотразимой. Вот он -

тот самый обаятельный монстр, о котором Орсон говорил ей раньше. Как он есть.

— Сейчас это все в прошлом. Тебе нечего опасаться, дорогая, — произносит он, и в этих словах такой обжигающий… даже не намек — что Джин слегка вздрагивает, не зная, что сказать. Поэтому переводит тему.

— А этот… Таркин… он тоже участвовал в этой программе с вами? — Не может не поинтересоваться она зловредным существом, о котором столько раз слышала дома, а теперь — от него.

— Не упоминай его больше на ночь глядя, прошу, Stardust, не отравляй вечера этим именем, — Орсон забавно закатывает глаза и, услышав зазвучавшую музыку, встает, подавая ей руку, обтянутую темной кожей.

— Уже поняла, как вы друг друга «любите». Не буду сегодня, так и быть, — Джин подавляет смешок и принимает его ладонь.

В медленном танце оба молчат, полностью погруженные в свои мысли и чувства. Орсон очень умело и аккуратно ведет ее, лишь слегка касаясь спины одной рукой и крепко держа за ладонь другою.

Джин почти болезненно хочется более тесного и близкого контакта… еще с той встречи дома, у лестницы. Положить ему голову на плечо. Почувствовать его объятия, его руки на ее плечах, спине… Но как сказать об этом?..

И она просто кружится на паркете ресторана, в сиянии ярких люстр, под спокойную мелодию. Даже не представляя, насколько ее партнеру хочется того же самого, что и ей самой.

— …Нам нужно поговорить, Джин, — блеснув глазами, говорит ей Орсон, когда танец окончен. — В более приватной обстановке. Ты не согласишься заехать ко мне домой… на минутку? Тут недалеко.

Она долго смотрит на него, до конца осмысливая его слова, словно все уже понимая. И вдруг, как-то отчаянно и мятежно встряхнув головой, решительно кивает.

***

Вместе они входят в его апартаменты. Орсон закрывает дверь и наспех сбрасывает свою обувь, она, стараясь выглядеть элегантно перед ним, аккуратно расстегивает и отставляет в сторону ботиночки.

Кренник что-то еще говорит ей про прекрасный вечер, и уточняет, не хочет ли Джин еще что-нибудь выпить. Она качает головой. Тогда он открывает какую-то дверь, предлагая показать квартиру.

И все мгновенно меняется, когда они входят туда вместе — по всей видимости, это спальная комната.

Орсон, не договорив фразы, резко и твердо берет Джин за руки и поворачивает к себе, одновременно плотно прижимая, почти впечатывая ее в стену.

— Дальше так нельзя, Stardust, — хрипло говорит он, покрывая поцелуями ее щеку и краешек губ. — Сводишь меня с ума. Здесь. Сейчас. Со мной. Никуда не отпущу, хочешь или нет.

Его дыхание и слова, как биение пульса, ударяют Джин в голову, словно зажигают кровь изнутри — крепче выпитого алкоголя. Орсон такой сильный и страстный.

Неловко признать перед ним свою неопытность и в то же время до невозможности хочется узнать его полностью — его умения, его ласки, почувствовать и разделить с ним разливающееся внутри от его поцелуев и прикосновений желание. Такое стыдное и такое мощное, сносящее все границы и барьеры в ее душе.