Имодести Блейз
Шрифт:
– Не бойся, если я захочу запереть тебя в сыром темном подвале и выбросить ключ, то сделаю это менее драматично.
Девушка попыталась высвободится из цепких рук, но у неё ничего не вышло.
– Нет, - почти прошипел он. – Ты должна все увидеть.
Повинуясь его воле, светящийся шарик начал увеличиваться в размерах и освещать все большую и большую территорию камеры. Вскоре свет достиг вначале ног узника, а потом осветил и всего его. Имодести не
– Грегори…
Некогда прекрасный золотой дракон, последний представитель своего рода, был прикован к стене за все лапы, и на шее был огромный тяжелый ошейник. Когда-то сияющая золотом чешуя дракона поблекла, в некоторых местах появились болезненного вида темные пятна, а кое-где она вообще отсутствовала. Там, где были одеты оковы кожа была стерта до крови. Скорее всего, ни кандалы, ни ошейник давно не снимали. Дракон выглядел измученным, усталым, исхудавшим… но хуже всего было смотреть в его обезумевшие глаза…
Грегори рычал, как дикое животное и не узнавал никого вокруг.
Горькие слезы потекли по щекам Имодести:
– За что ты с ним так… Разве он тебе не друг?
– Был, - равнодушно пожал плечами Повелитель. – Пока не промолчал о тебе.
– Так ты… - девушка повернулась к нему, боясь высказать вслух озарившую её догадку.
– Наказал его за то, что он тебе помог? – ехидно спросил Денетсу. – По всей строгости.
Имодести не нашлась что сказать. Как же так? Она снова посмотрела на обезумевшего дракона зарычавшего на неё.
– Да, любовь моя, - он снова наклонился к её уху и сжал плечи руками, любовно нашептывая: - То, что с ним стало твоя вина. Только твоя.
Девушка всхлипнула и попыталась вырваться, что бы убежать, но Повелитель удержал её, больно сжав плечи.
– Куда же ты? – елейным голоском спросил он.
– Прошу тебя… - всхлипнула Имоди тщетно стараясь вырваться.
– О чем? – спросил Денетсу удерживая плачущую Имодести. – О чем ты просишь? Освободить его? Или отпустить тебя? Или просишь за Эвриала? Или за своих драгоценных папочку с мамочкой?
Имодести замерла. До этого момента она была уверенна, что они сбежали. А теперь выходит… выходит… все напрасно?!
– Что ты с ними сделал? – севшим голосом спросила она.
– Много чего, - ответил он, с упоением вдыхая запах её волос.
– Отпусти их, - пустым голосом попросила она. – Я все сделаю…
– Ты и так все сделаешь, - непринужденно сказал Повелитель.
– Тогда что ты делаешь? –
– Что бы ты почувствовала то же, что и я! – так же разозлился Денетсу и схватил её за руку стакой силой, что она невольно вскрикнула:
– Больно!
– А мне не больно? – зло зашипел Повелитель. – Мне было не больно? Или больно бывает только тебе, эгоистка чертова! О других и не подумала! Мне три тысячи лет было больно… Когда в статую превращалась ты не думала, что сделаешь другим больно…
– Ну, что ты от меня хочешь? – истерично воскликнула Имодести. И со слезами на глазах принялась бить его кулачком по груди, правда с таким же успехом могла и горохом об стену молотить. – Я виновата! Мне очень жаль! Так меня и наказывай! Они в чем виноваты?!
– Может и не в чем, - равнодушно пожал плечами Денетсу. – Только мне было больно… А когда мне больно, больно всем вокруг!
Имодести замолчала. Истерика прошла так же быстро, как и началась. Его слова… все правда. Все что происходит вокруг её вина. Она не имеет права его упрекать…
– И что ты хочешь? – тихо спросила она.
– Что?
– Чего ты хочешь? – ровным голосом повторила она не глядя ему в глаза. – Говори, я все сделаю…
Денетсу смотрел на неё и не мог понять, что чувствует. Он ведь сам её сюда привел, угрожал, запугивал. Все, что бы сломать. Сломал. Почему же не получил от этого никакого удовлетворения? Почему глядя на её потухший взгляд, поникшие плечи единственное чувство, что его посещает – презрение. Презрение к самому себе.
Повелитель со злостью толкнул её и практически выбежал из камеры, оставив Имодести там. Чертова девчонка! Она не заставит его чувствовать себя виноватым. Он прав, во всем прав! Имодести Блейз должна страдать. Это правильно! Это справедливо!
Почему же ему от её слез и горя больнее чем ей?!
Уходя Денетсу то ли из жалости, то ли из милосердия, то ли просто забыл,
но оставил свет. Влюбом случае Имодести была благодарна за него.При его
неровном свете она посмотрела на Грегори. Память услужливо подсовывала
ей знакомый образ - золотой дракон, слегка полноватый, жизнерадостный и
с очень умными, проницательными глазами. И это... животное во взгляде
которого не было ни капли осмысленности. только животная ярость. Он уже
даже не разговаривал - только рычал и пытался вырваться из кандалов.
Имодести попытлась заговорить с ним, привести в чувство: