Император Август и его время
Шрифт:
До отъезда Октавия из Рима к войскам в Македонию оставалось каких-то четыре дня… Но тут-то и пришли иды марта. Двадцать три удара кинжалами и мечами прервали жизнь Цезаря. А ведь не откажись этот гениальный человек от положенной ему по закону охраны – от тех же ликторов, числом в две дюжины – заговорщики едва бы отважились на нападение… Цезарь, думается, надеялся, что проявленное им великодушие к былым противникам может их, что называется, обезоружить, и не решатся они вооружённой толпой
183
Веллей Патеркул, Римская история. II. XVII. (1).
У многих нежелание Цезаря обеспечить себе естественную для человека его положения охрану при наличии столь немалого числа противников и даже ненавистников породило и порождает до сих пор мысль о готовности диктатора скорее расстаться с жизнью, нежели уподобиться настоящим тиранам и отказаться от великодушия и доверия к поверженным врагам. Взгляды современников на это подробно изложены Гаем Светонием Транквиллом: «У некоторых друзей осталось подозрение, что Цезарь сам не хотел дольше жить, а оттого и не заботился о слабеющем здоровье и пренебрегал предостережениями знамений и советами друзей. Иные думают, что он полагался на последнее постановление и клятву сената и после этого даже отказался от сопровождавшей его охраны из испанцев с мечами; другие, напротив, полагают, что он предпочитал один раз встретиться с грозящим отовсюду коварством, чем в вечной тревоге его избегать. Некоторые даже передают, что он часто говорил: жизнь его дорога не столько ему, сколько государству – сам он давно уж достиг полноты власти и славы, государство же, если что с ним случится, не будет знать покоя, а только ввергнется во много более бедственные гражданские войны» [184] .
184
Светоний. Божественный Юлий. 86.
А вот мнение о трагедии мартовских ид одного из современных крупнейших биографов Цезаря: «Цезарь предпочёл скорее стать жертвой, чем отказаться
И всё же, думается, едва ли этот гений, обуреваемый грандиозными замыслами и уже преступивший к их осуществлению, мог пойти на сознательное самопожертвование просто ради верности своими убеждениям. Скорее он, как это всегда свойственно людям великой души, недооценивал низости и подлости своих недругов, их способности так пренебречь великодушием к ним, духом милосердия, проявленным Цезарем. Заплатили они ему за всё доброе даже не чёрной, а кровавой неблагодарностью. Сами обстоятельства убийства – десятки вооружённых против одного безоружного – могут вызвать только омерзение к заговорщикам, коих напрасно уже более двух тысячелетий иные славят как «тираноборцев», доблестно покончивших с «тираном» во славу «римской свободы».
185
Егоров А. Б. Юлий Цезарь, с. 417.
Глава II
От мартовских ид до Филиппийских полей
Гай Октавий тем временем продолжал пребывать в Аполлонии, готовясь к предстоящему великому походу. Да, он дважды участвовал в триумфах Цезаря, оба раза следуя прямо за колесницей триумфатора. Но ведь в африканской кампании он не смог принять участия из-за нездоровья и беспокойства матери, а в Испанию он прибыл, когда решающая битва при Мунде уже состоялась. Теперь же ему предстояло участие в великом восточном походе, каковой самим Цезарем мыслился как главное военное предприятие его жизни. Диктатор обязал внучатого племянника учиться военному делу настоящим образом, не забывая при этом и об образовании общем. Гай, следует отдать ему должное, добросовестно указания Цезаря исполнял. Особое значение, понятно, имели его военные занятия, для каковых у него появились в Аполлонии прекрасные учителя-практики: командиры эскадронов всадников, прибывших из Македонии. Они не только наставляли его в военном умении, но, понимая, кто перед ними, часто посещали его именно как родственника Цезаря [186]
186
Аппиан. Гражданские войны. III, 9.
Конец ознакомительного фрагмента.