Император из двух времен
Шрифт:
– Что стряслось, Хермми (2)? «Титаник» всплыл?
– Может и так. Каблограмма от Сайлинга (3).
– Что наш брат пишет? Расшифровал уже? Давай.
Бернард Барух дважды перечитал лист с убористым медицинским почерком брата.
– Да, Хермми. Похоже, «Титаник» таки всплыл.
– Будем играть со всеми, Берни?
Бернард
– Мы выкупаем акции в Burmah Oil и Chester Concession (4)?
– В первой компании контролируем уже около 5 и по 6 в её дочках Anglo-Persian Oil Company и Turkish Petroleum Company, а у адмирала Честера больше блокирующего пакета.
Решительно:
– Герман, телеграфируй в Лондон, чтоб немедля продавали. Как и все, что есть, в Месопотамии. Нашим в зале я сам сообщу.
– Продаем всё?
Секундное обдумывание ситуации:
– Быстро сбрасываем половину. А потом работаем не суетясь. И пусть будут готовы после Олимпиады скупать их и Russian General Oil.
Примечание:
1 – Бернард Маннес Барух, 2 – Герман Бенджамин Барух, 3 – Сайлинг Вульф Барух братья, партнеры в Baruch Brothers.
4 – инвестиционный синдикат «Арабо-американская корпорация развития» (под председательством контр-адмирала в отставке Колби Митчелла Честера)
5 – Russian General Oil Corporation – крупнейший русский нефтяной картель с иностранным участием, зарегистрированный в Лондоне.
Глава 10. Выше. Быстрее. И значительно сильнее
На фото: Принцесса Иоланда Савойская в юности
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. ПАРАДНАЯ ЛЕСТНИЦА. 22 апреля 1920 года.
Ослепительная улыбка под вспышки камер.
– Ты же знаешь, что я их всех ненавижу?
Усмехаюсь.
– Уверен, что это чувство взаимно.
Маша засмеялась, поглаживая каракошечку на своих руках.
– У меня поводов больше. Во-первых, именно я, а не Изабелла-младшая стала твоей женой, а, во-вторых, они не смогли меня убить. Как
– Не-не, у неё не было никаких шансов. Я в тебя влюбился сразу и по уши.
Смех.
– Врешь. Наш брак был сугубо политическим.
– Ну, одно другому не мешает.
Ироничная улыбка.
– Да-да, я помню, как ты разводил политесы вместо того, чтобы всерьез объясниться. Ты бы и сейчас ходил бы вокруг да около.
Киваю.
– Каюсь, родная. Но в итоге же всё хорошо?
– Эх, мужчины! Ладно, простила тебя давно. Но, возвращаясь к моей ненависти к Орлеанскому Дому и прочим Бурбонам, это дело личное. Поэтому мои улыбки будут сегодня очень искренними, уж поверь мне. Придется тебе потерпеть.
Кошусь на сотрудницу Службы протокола. Та разводит руками.
– Что-то задерживаются они.
Маша засмеялась.
– Мужчины! Ты как маленький. Это же тонкая женская издёвка. Белла прекрасно знает, что мы стоим здесь под объективами камер и ждём её. А остановить кортеж на пару минут не представляет серьёзного труда. Вот стало ей дурно и всё. Она там любуется Босфором, а мы здесь стоим, как дураки.
Императрица почесала Андру за ушами, да так, что та благосклонно и немедленно согласилась со своей хозяйкой, урча словно тот агицин паровоз.
Вспышки фотоаппаратов следовали один за другим. Ошалевшие репортеры только и успевали фотографировать Императрицу. Маша сегодня была одета весьма вызывающе. Багряные василевсы, туфли на высоких каблуках, приталенный в поясе широким поясом изысканный кардиган. И вместо шляпки на голове красовалась прекрасная тиара.
Что ж, что позволено Императрице, то не позволено быку. Впрочем, уверен, выйди Маша на публику в простой пижаме, этот тут же стало бы модным трендом сезона.
Ко мне подошел полковник Качалов.
– Государь, сообщение от кортежа. Вынужденная пауза. Королеве-матери Изабелле понадобилась остановка. Возможна задержка на несколько минут.
Маша засмеялась.
– Ну, что я тебе говорила, а? Она прекрасно знает, что я тут буду издеваться над ними, поэтому она решила поиздеваться надо мной. Пусть и заочно.
Ох, женщины! Совсем иной мир и иное миропонимание.
– Вон, едут твои любимчики.
Я кивнул в сторону показавшегося кортежа. Жена плотоядно усмехнулась и ядовито сказала вполголоса:
– Лягушатники пожаловали.
Автомобили остановились, и обслуга распахнула дверцы, помогая гостьям и гостям выйти.
Юный император, как и положено по протоколу, первым предстал перед нами. Мальчик просто пожирал Машу глазами. Возвращаю его на грешную землю:
– Мой Августейший брат, рад приветствовать вас в Константинополе.
Мальчик склонил голову и заученно ответствовал:
– И я рад быть вашим гостем, мой Августейший брат.
Указываю на стоящих на ступенях.