Император из двух времен
Шрифт:
Ольга грустно улыбнулась:
– А ты не думал, Серго, почему?
– Ну. А о чем мексиканцам про Россию писать?
– Есть о чем, Серго. Вы-то, два года довоёвывали, а здесь дело делали.
Я насупился. Мы тоже дело делали. Но ей, то здесь, откуда знать?
– Я сама удивлялась, что Суворин в газеты не только про кровавые оргии колонелла Тухо (4) заметки через цензуру пропускает. Пишут о вашей буксующей аграрной реформе,
Вспомнил я к случаю недавний разговор с Горьким.
– Что же Михаил так нас привечает? Социалист он что ли?
– Может и социалист. Не как мы конечно. Фабианец. Но не в этом дело. Вы освобожденческой пропаганде нужны для сравнения. И оно не в нашу пользу!
Ольга пригубила остывший уже чай и продолжила с горечью в голосе:
– За три года, прошедшие после воцарения, Михаил выполнил все наши обещания и обещания кадетов с эсерами. Война окончена. Победоносно. Аграрная реформа успешно идёт. Конституция. Восьмичасовой рабочий день. Царский отпуск для рожениц… А как там в Мексике? За два года вы в целом не сдвинулись дальше того, что Карранса сделал ещё до вашего появления.
Внутри меня начинало клокотать, но, если честно, Ольга говорила правду! Мы так и не начали решать по-настоящему ни одной из задач социалистической революции, а все ещё доделывали продекларированное буржуазными демократами. Я остыл.
– Всё это честно пишут в России. И от этой правды нам с каждым днём всё труднее работать.
Я взглянул в её глаза. Глаза прошедшего через шесть тюрем и ссылку революционера. В них была спокойная решимость нести наш революционный огонь до конца. Именно тогда я понял, что сделаю всё, чтобы эту решимость не подвести.
Ольга сменила тему.
– Сейчас конечно прессе не до Мексики. Благодатный огонь. Свадьба в Константинополе. Олимпиада. И ни слова о стачке тех же Ивановских ткачих. И много интересного между строк. Думаю, что местной прессы и тем более дамских журналов ты не читал?
– Нет, Марьиванна, не до этого было.
– А ты прочти. Возьми вот журнальчик.
Ольга подала мне открытую на 9-й странице «Сударыню».
«В Константинополе, накануне свадьбы княжны Елены Георгиевны Романовской и миллиардера Гарольда Вандербильда, прошла встреча супруг европейских монархов и лидеров женских организаций США. Обсуждались темы организации социального попечения и изменения роли женщин в современном мире…»
Я перевел вопросительный взгляд на Ольгу. Ну женится дальняя родственница императора на миллиардере, так это только для России впервой, а в Европе такая свадьба обыденность.
– Прочитай фамилии американок.
«Бельмонт,
– Серго, это самые богатые и влиятельные женщины мира. И если они говорят с нашей императрицей, то их мужчины говорят с императором.
Я по-прежнему не понимал.
– Серго, все эти два года видела, как Михаил делает за нас революцию. Идет против своей семьи и класса. Но с каждым днём его напор слабеет. Он не может опереться на нас, на пролетариат. Мы не примем, а свои сотрут. Мы не можем сами активно действовать здесь. Потому, как историк, я имела время и возможность сопоставлять наблюдения и факты. За последний год хорошего о Мексике стали писать больше, отмечая даже самые незначительные улучшения.
Ольга снова отхлебнула чай.
– У меня твердо чувство, что Михаилу нужны вы в Мексике. Нужно чтобы у вас получилось.
– Но, зачем это ему? У него вон какие у него господа-товарищи, – я криво улыбнулся.
Вздох в ответ.
– Если б точно знать… Похоже, что денежные мешки уже вернули Мишу в свою трясину. И Михаилу очень нужно чтобы была страна, где для рабочих сделаю больше чем у него, а буржуев держат за горло. Иначе его или заставят быть во всём как все или уберут. А вы там всё медлите и медлите.
– Мы не медлим. У нас гражданская война шла, да и сепаратистов ещё местных намерено. Анархисты ещё эти.
– Понимаю, Серго. Но не уверена, что у нас для успеха революции больше 10 лет. Дальше мировой финансовый капитал не будет нас терпеть. Знаешь кстати, как завернули наше предложение о 20 дневном оплачиваемом отпуске?
– Нет. Откуда мне знать?
Печально.
– Значит, Глеб не говорил. Так вот, государь на нашу бумагу резолюцию наложил: «А как в Мексике?».
Этот вопрос преследовал меня все дни Олимпиады. И именно его я привез из Москвы товарищам.
Примечание:
(1) Вера Васильевна Зубарева (партийный псевдоним – «Курсистка», 1896–1978) – член РСДРП(б) с 1916 г., российский и мексиканский медик, доктор медицинских наук. В 1918–1928 годах сотрудник подпольного Бюро Социалистического Революционного Интернационала в России.
(2) Дом терпимости – с фр. maison de tol'erance.
(3) Ольга Афанасьевна Варенцова (1862, Иваново-Вознесенск – 1950, Мехико) – революционерка, большевичка, мексиканский партийный и государственный деятель, историк, первый директор Института истории революционных движений (Мехико). Партийные клички «Мария Ивановна», «Екатерина Николаевна». Секретарь подпольного Бюро Социалистического Революционного Интернационала в России 1917–1925.
(4) Михаил Николаевич Тухачевский – на время повествования комбриг КРКА Мексиканской республики.