Император из Мшистого болота
Шрифт:
– Еще не хватало!
– Но грим! Требуется правильно смешивать краски. Странно будет, если ваши шрамы начнут каждый день менять цвет. Да и наличие палитры в багаже… У меня это будет выглядеть естественно, я же художник! – Он приосанился. – Кроме того, писать батальные сцены моя давняя мечта. Вы будете свершать подвиги, а я – дарить им бессмертие.
Император заржал.
– Но… Ваше Величество… – маэстро растерялся. – Как же…
Тут он поймал взгляд императрицы и сообразил, что ляпнул
– Я не собираюсь свершать подвиги, – подтвердил его догадку Регнор. – Там без меня достаточно героев, кидающихся грудью на пушки. Буду сидеть в штабе и думать, как побеждать малыми силами при почти полном отсутствии ресурсов.
– Но я… – На художника было больно смотреть. Его мечта распадалась в прах.
– А мне кажется, – негромко произнесла Эльдефелина, – маэстро можно включить в вашу команду. Ты будешь в штабе, он рядом…
– Кхе… – закашлялся монарх, который на войне предполагал делать совсем не то, что обещал. Но нельзя же…
Маэстро умоляюще сложил руки на груди.
– Ладно, – сдался император. – Если хочет, пусть собирается.
Он перевел взгляд на Зигфрида, который все еще скромно сидел в уголочке, пытаясь понять, что вообще тут происходит.
– Так. – Монарх встал и сделал два шага к опальному. – Известно, что я на тебя разгневан. Не будем разочаровывать народ. Объявим, что я тебя отсылаю. Поедешь в Тенгрид главой нашего отряда. Я буду в нем инкогнито под именем Диего Ормондского.
– Его же убили!
– А кто это видел? Скажем, что он содержался в тюрьме. А теперь получил шанс заслужить прощение. Как и ты.
– Я счастлив, Ваше Величество.
Регнор шмыгнул носом:
– Можешь называть меня по-прежнему. Но не сейчас! – Он поднял палец, пресекая блаженную улыбку, озарившую лицо Зигфрида. – Тебя специально привезли сюда с мешком на голове, чтобы никто не увидел, и не догадался, что мы помирились. Езжай домой, готовься.
– Я мигом!
Он сунулся головой в мешок и отдался на волю стражников, которые повели его прочь.
Регнор развернулся к оставшимся.
– Если позволите, я тоже пойду собираться, – сообщил мсье Фродгейресонт.
– Давай.
Император подошел к супруге. Та ласково поцеловала его в обезображенную щеку. Муж сразу же ответил, обхватив за талию. Но юная супруга ладошкой придержала его за плечо.
– Милый, мне нужно твое разрешение.
– Заранее согласен. На что?
– Начнут прибывать беженцы, чтобы их принять нужны какие-то деньги.
– М-м…
– Если разрешишь, я хотела бы продать некоторые украшения из сокровищницы.
– Хм… – Регнор почесал в затылке. – Там, говорят, мало что осталось.
– Надо посмотреть. Ты, как я понимаю, туда не заглядывал.
Император фыркнул:
– Зачем мне эти бабские
– Вот видишь, а надо посмотреть. Оценить…
– Только не увлекайся. Императрице по статусу положено иметь бриллианты. – Он почесал ухо. – Мало ли, послов принять, то, сё… Без драгоценностей неприлично.
– Обещаю, что буду благоразумна.
– Я тоже, – промурлыкал монарх и повлек жену в спальню.
Глава 10. В сокровищнице
До самого отъезда императора (инкогнито!) все были страшно заняты. Посторонних в секреты посвящать запрещалось, так что все приходилось делать собственными руками.
Потом полдня приходили в себя и занимались исключительно детьми, весьма шустрыми мальчиками, которые успели разнести две клумбы в дворцовом саду и истыкали маленькими шпагами портьеру в тронном зале.
И лишь к вечеру церемониймейстер Мондальберо, торжественный, словно входящий в гавань многопалубный корабль, повел императрицу с фрейлиной к месту хранения имперских драгоценностей.
Сокровищница, как и следовало ожидать, размещалась на нижних ярусах. То есть в подвале. Идти туда пришлось сумрачным извилистым коридором, весьма скудно освещенным через узкие щели окон под самым потолком.
Миновали три поста охраны.
Наконец добрались до окованной металлическими полосами двери, и Мондальберо принялся греметь ключами, отпирая замки.
Баронесса Хонэрд первой заглянула в открывшийся дверной проем и сморщила носик. Лишенное окон и вентиляции помещение свежим воздухом отнюдь не радовало.
– Подождите, Ваше Величество, – произнес верный слуга. Обратившись к стене, сдвинул в сторону декоративную панель из позеленевшей от времени бронзы и достал из образовавшейся ниши пять фонарей. – Без них вы там ничего не разглядите.
Он повозился, разжигая огонь и приводя светильники в рабочее состояние, потом жестом указал на них императрице и произнес:
– Прошу.
Дамы взяли источники света. Особого впечатления они не производили: маленький язычок пламени слабо колебался на своем основании, освещая совсем небольшой участок пространства.
– Там есть специальные подставки, – сообщил церемониймейстер. – Расставите фонари, в их свете вам будет удобно перебирать драгоценности. Хотя, – он горько вздохнул, – после правления герцога Аринского там практически ничего не осталось.
– Вы не пойдете с нами?
– Я никогда не вхожу в сокровищницу, – гордо ответил верный слуга. – Это дозволено только членам императорской фамилии.
Эльдефелина кивнула, но замешкалась на пороге. Баронесса первая шагнула вперед. Сразу за дверным проемом ее обступила тьма. Такая плотная, словно она, как и воздух, слежалась здесь за десятилетия.