Император из стали: Император и Сталин. Император из стали
Шрифт:
И вот итог, с которым мы вползаем в двадцатый век: хлеб, точнее тот прибавочный продукт, который мы хотим экспортировать, мы вынуждены тратить на наших же крестьян, которые его произвести не в состоянии. И мы не можем обменять его на те промышленные европейские товары, которые сами делать не умеем или не хотим.
При словах «не умеем или не хотим», произнесённых царём наиболее чётко и с расстановкой, министр путей сообщения князь Хилков наклонил голову и сжал губы. Это были его мысли. В 1860-х годах, когда появилось большое либеральное течение по освобождению крестьян, он раздал большую часть своих земель крестьянам и, будучи крайне либеральных воззрений, уехал в Америку
И это после Пажеского корпуса и службы в лейб-гвардии! Он был одним из тех немногих князей, которые не чурались самого пролетарского труда и готовы были отвечать за свои решения. Известен такой случай. Незавершённость Кругобайкальской железной дороги серьёзно осложняла снабжение войск. Чтобы решить эту проблему, Хилков приказал проложить рельсы прямо по льду Байкала и сам повёл поезд, так как машинисты испугались смелого решения…
Князь посмотрел Европу и Америку со всех сторон и был полностью согласен с царскими словами про нежелание и неумение выпускать промышленную продукцию. Это было то, что его самого возмущало и огорчало как настоящего патриота Отечества. А император тем временем продолжал:
– И вот сейчас, в начале двадцатого века, мы имеем пятнадцать миллионов крестьянских хозяйств, не производящих, а потребляющих добавленный продукт, и совершенно безумную экономическую реальность – восемьдесят миллионов человек для экономики не существуют. Причём для двадцати пяти миллионов из них уже сейчас нет ни работы, ни хлеба, и количество полностью обездоленных с каждым годом только увеличивается. «Эта убыль в хлебе, – читаем мы в Трудах Особого совещания, – не пополнена избытком потребления мяса, овощей и т. п., а составляет действительную убыль, которая была разложена между населением в виде сокращённого питания и между хозяйственным скотом, частью тоже ухудшением его корма (замена хлебного корма соломой), частью же просто распродажей скота».
Я представляю, как хохотал бы Маркс, если бы узнал, что русский царь и его министры позволяют себе, имея двадцать пять миллионов свободных рабочих рук, добровольно отказываться от прибавочного продукта, который могут произвести эти руки. Мало того, они вынуждены тратить прибавочный продукт, чтобы хоть как-то прокормить эту преступно и халатно не используемую рабочую силу…
Министры пока ещё не могли переварить всю вываленную на них информацию, зато они хорошо знали, что означают слова «преступно» и «халатно», произнесённые самодержцем таким тоном, каким обычно произносят речь на суде обвинители. Панические мысли «отставка без мундира, ссылка, тюрьма» настолько явственно читались на их лицах, что император остановился, мягкой кошачьей походкой подошёл к столу и начал не спеша набивать трубку, любуясь результатами своей речи, разрушительной для психики чиновников.
– Хочу вас повеселить, – усмехнулся он в усы, когда министры преодолели оцепенение и начали понемногу приходить в себя. – Когда внезапно упали цены на хлеб на международной бирже, вот что написали «Петербуржские ведомости»: «Натуральное хозяйство оказало России великую услугу, оно служит причиной того, почему земледельческий кризис, охвативший всю Европу, нами переносится сравнительно легче. У нас есть огромное количество хозяйств, стоящих вне влияния низких хлебных цен».
Вы понимаете, какую выгоду нашли газетчики? Цены на хлеб упали – упали прибыли, а
Чиновники опять загрустили. Они уже поняли, что это совсем не успех, и прекрасно уловили царский сарказм. Император тоже понял, что поняли его министры, но, очевидно, решил довести их до какой-то, известной только ему, кондиции. Посему взял со стола ещё одну заготовленную бумагу и с выражением прочёл:
– Комментируя такие катастрофические результаты хозяйственной деятельности, помещик М.С. Балабанов пишет: «Надо просто удивляться, как может наш крестьянин выносить подобные налоги (в среднем до пятидесяти рублей на двор…), не обладая достаточным количеством земли, совершенно не зная рациональной техники земледелия, не зная даже простой грамотности, почти не обучаясь никаким ремёслам и не занимаясь никакими кустарными промыслами, которые позволяли бы ему с большой пользой утилизировать продолжительный зимний досуг…»
«Поставленный такой жалкой обстановкой в самое крайнее положение, – пишет уже Н. Флеровский, – работник решается на последнее средство – он бросает свой дом и свою семью и идёт за тысячи вёрст отыскивать средства уплатить свои подати и оброки».
Вопрос о налогах и недоимках – это был удар под дых. Обсуждением «как вытряхнуть недоимки, какие бы новые налоги ввести и как бы повысить имеющиеся?» заканчивалось практически каждое заседание кабинета, когда речь заходила о необходимости где-то изыскать постоянно не хватающие инвестиции. Вот теперь министры были полностью готовы для заключительного резюме, которое император оставил «на сладкое».
– Есть мнение, – ещё одна пауза и стальной взгляд, как каток, катящийся по сидящим за столом министрам, – что герои нужны там, где не хватает профессионалов. Я надеюсь, что присутствующие здесь являются профессионалами… К сожалению, в России медленно запрягают одни, а вскачь должны нестись другие. Это неправильно. Есть те, кто создаёт проблемы, и те, кто их решает. Нам же нужны люди, которые делают так, чтобы проблем не было. Особенно когда это уже угрожает существованию самого государства.
Тишина в салоне стала звенящей. В ней глухой голос императора казался эхом волн, перекатывающихся за бортом яхты.
– Как писал мне военный министр, – при этих словах все посмотрели на генерала Куропаткина, вздрогнувшего и попытавшегося стать ниже ростом, – когда земля стала плохо кормить население, это отразилось на физических качествах рекрутов – уменьшение роста, замедление физического развития, большая восприимчивостью к заболеваниям. Одним словом, ещё немного времени, и в нашем государстве некого будет не только эксплуатировать, но и некому будет воевать… Как думаете, господин военный министр, генерал Куропаткин, мы заслужили, чтобы крестьяне за нас воевали? Молчите? Вот и я считаю, что не заслужили.
Если мы ещё не заслужили, чтобы наши подданные за нас воевали, надо сделать это срочно, отложив все остальные дела на потом, потому что, когда начнётся война, делать это будет поздно. Прошу всех присутствующих считать себя мобилизованными вплоть до выработки детального плана преодоления кризиса в сельском хозяйстве и отнестись с пониманием к некоторому ограничению вашей свободы. Лучше это сделать самим, чем это сделают те двадцать пять миллионов обездоленных. Когда низы сильно не хотят жить по-старому, то и у верхов жизни не будет…