Император Михаил
Шрифт:
— Александр спит и просил меня побыть здесь вместо него, если придет кто-нибудь.
— Ну, ты не можешь сделать то, что мне нужно от Александра.
— А, может быть, и могу… Скажи, зачем пришел?
— Говорят тебе, не можешь. Во-первых, он всегда подносит мне вина и денег за это не берет.
— Ну, так что же? На, пей! — Михаил протянул ему полный кубок. — Да смотри, какое вино, маронское, самое лучшее.
Петр выпил с жадностью, но, все-таки, не хотел сказать, зачем пришел. Однако, после второго кубка
— Александра-то мне, пожалуй, и не надо, а хочу я пробраться к его дочери Анастасо.
— Ее нет, она пошла в деревню, к тетке, и пробудет там дня три.
— А ты откуда знаешь?
— Да мне Александр говорил.
— Ты врешь, может быть, — зачем тебе знать, что делает Анастасо?
— А тебе зачем?
— Мне поручение дано, могу нажить кругленькую сумму, а это по нынешним временам не помешает.
— Не понимаю.
— Чего притворяешься? Дело известное, и тебе, должно быть, знакомое. А, впрочем, у тебя денег нет.
— Есть или нет, а ты скажи, что тебе от девушки нужно?
— Мне-то ничего не нужно, а вот одному богачу нужно, и не что-нибудь, а все.
— Ну, теперь понимаю. Дело хорошее, желаю тебе успеха. Только сегодня все равно ты ничего сделать не сможешь. Анастасо дома нет.
— Нет, так нет. Приду через три дня. У меня тут есть еще дельце поблизости, там полегче будет, упрямства такого нет. Прощай, я так твоего имени и не спросил; благодарю за угощение, когда-нибудь увидимся, может быть, я пригожусь тебе. Не забывай Петра Иканата.
С этими словами он ушел, и Михаил почувствовал облегчение. Он все время боялся, что Петр не поверит ему, пойдет в соседнюю комнату и увидит там Анастасо.
— Ушел? — спросила Анастасо, высовывая голову из-за занавески.
— Ушел, и в течение трех дней, по крайней мере, оставит тебя в покое.
— А дальше что?
— Дальше? Но зачем думать об этом? Слава Богу, что теперь все хорошо. Сядем, поговорим.
Молодые люди сели на кровать.
— Тебе хорошо со мною? — проговорил почти шепотом Михаил, привлекая к себе Анастасо. — Хорошо?
— Да, — ответила девушка. Она хотела сказать еще что-то, но не могла, потому что Михаил закрывал ей губы поцелуями. Жутко становилось девушке от этих объятий, испытываемых в первый раз. Ее охватило какое-то сладостное волнение, голова кружилась, она переставала понимать, что с ней происходит… Что-то упало в трактире, и она вдруг спохватилась, соскочила с кровати.
— А вдруг отец проснулся? Я слышала какой-то шум.
— Пустяки, — сказал Михаил, но, все-таки, пошел убедиться. Александр лежал на том же месте и храпел на всю комнату. — Александр, — закричал он, — проснись!
Но трактирщик даже не пошевельнулся.
— Мы в полной безопасности, — сказал Михаил, возвращаясь к Анастасо, — твой отец спит так, что его никакие демоны не в состоянии разбудить.
Он
— Скажи мне, Михаил, как дается чин протоспафария? — начала она.
Но Михаил не хотел говорить, да он и вообще не был в состоянии вести связного разговора. От времени до времени вырывались у него отрывочные восклицания:
— О, как ты красива! Какие чудные глаза! Ты моя, я не отдам тебя!
Луна только что взошла и заглянула прямо в окно. На кровати лежала Анастасо, бледная, как полотно, с закрытыми глазами. Спиною к ней стоял Михаил, опершись головою о стену. Простояв так некоторое время в каком-то оцепенении, молодой человек как будто вспомнил что-то, подошел к Анастасо, поцеловал ее и молча вышел из комнаты.
В ту самую минуту, когда он проходил мимо трактирщика, тот проснулся. Он, увидев Михаила, спросил:
— Долго я спал?
— Нет, очень мало, — солгал Михаил. — Прощай.
— Погоди же, я не успел поболтать.
— Да о чем говорить?
— Вишь ты как возгордился! Скажи-ка, ты с Анастасо говорил?
— Да, то есть нет, два слова только, не успел. Тут посетитель приходил, я ему налил вина. На тебе за два кубка, — и он протянул трактирщику серебряную монету.
— Благодарю. Ты вот что, образумь ты мою дочку.
— Образумить… как ее образумить? Ну, я пойду.
Михаил шел домой в особенном настроении: ему и стыдно было чего-то, и сладко.
Холодный ночной воздух отрезвил его и он начал раздумывать, что же он должен делать? Жениться? — он давно этого хотел. Но жениться на дочери трактирщика — это позорно, это может сделать только какой-нибудь проходимец вроде Александра или Петра Иканата.
Михаил вспомнил зверское лицо без ноздрей и содрогнулся. Ведь, он не сегодня-завтра будет чиновником, может быть, место получит. Надо будет посоветоваться с Иоанном, он живет при дворе и знает все правила, он умен и дурного, конечно, не посоветует. Чем ближе он подходил к дому, тем больше старался убедить себя, что он менее виноват, чем Анастасо. Как будто она не хотела этого? Зачем же она забыла женскую стыдливость? Это дьявол вселился в нее и прельстил его. Впрочем, что же, пускай, в самом деле, какой-нибудь сановник удочерит ее, тогда и жениться можно.
Придя домой, Михаил лег, но ему не спалось. Его била лихорадка, в голове проносились разные видения, и он не знал, сон ли это, или действительность. На первом плане виднелась Анастасо, но за ней выступала еще другая женщина, не дававшая ему покоя. «На что тебе эта девчонка, дочь презренного трактирщика? — говорила она. — Я знатна и богата, я все могу, я превознесу тебя».
Ему слышались рыдания Анастасо и смех той другой женщины, одетой в порфиру, украшенной золотыми браслетами и драгоценными камнями.