Император под ведьмовским соусом
Шрифт:
— А я думаю, это тебе стоит раздеться, — она прильнула ко мне со спины и промурлыкала в шею. — Расслабься, дорогой, я знаю, какой ты бываешь уставший после тяжелого дня и какой неутомимый в своей страсти. Твой цветочек сейчас сделает все, как надо, разбудит вулкан страстей в своем господине…
Я окаменела от ее наглости.
А вот девушка зря времени не теряла, ее руки гладили, сжимали императорское тело, расстегивали с дюжину мелких пуговичек на мужской рубашке, губы шептали всякий нежный бред охрипшим от страсти
Вот это настырная дамочка попалась!
— Сейчас тебе будет хорошо, я постараюсь, ты же знаешь. Нам всегда очень-очень хорошо вместе, правда?
Ее слова заставляли меня злиться, негодовать, а вот тело… Императорское тело отчего-то напряглось, в груди сперло дыхание, а ниже пояса что-то ожило…
И я прекрасно знала, что это «что-то» такое!
Ой, святые бубенчики! Я среагировала вожделением на женщину!
ГЛАВА 59
Какой страх и ужас! Какой позор!
Так это правда, что каждый мужчина не хозяин своему… Как бы его обозвать? Отростку, копью, орудию?! Фу! Прозвучало вот совсем не очень.
Скажем так, мужественности. Этот вариант меня вполне устроил.
Я догадывалась, что «мужественность», порой, живет отдельно от мужчины, но чтобы она была ему неподконтрольной? Даже и в страшном сне не причудилось бы!
Во сне не причудилось, а наяву пришлось вот столкнуться!
— О-о-о… Вот видишь, я была права, не так-то ты и устал, мой милый, — рассмеялась фаворитка. — Мы не потратим нашу совместную ночь даром, правда же?
Когда она без всякого стеснения прикоснулась к императорской «мужественности» меня словно каленым железом ужалило!
— Маоли, нас-с-стырная с-с-с-у… ш-штучка, — хмыкнула в голове Кииса. Судя по недовольному тону, гидра ее не очень жаловала, вот и не выдержала спектакль до конца, плюнула на обиду, заговорила. — С-с с-с-самого нач-чала знала, ч-что хоч-чет и ш-шла к этому напролом. Вот и пригрелас-сь в фаворитках.
Еще одна змея на мою голову?
— Руки прочь! — взвизгнула я и торопливо отскочила в сторону вот совсем не по-мужски.
Меня трясло. И не понятно было, от злости или возбуждения.
Быть мужчиной, сдерживая древние, как мир, инстинкты тела, та еще пытка!
— Но-о… Тебе же всегда нравилось, как я это делаю! И особенно, когда я опускалась на колени и…
Фу! Избавьте меня от таких ненужных подробностей!
Богатая ведьминская фантазия тут же подкинула парочку ярких картинок и обед попросился наружу. Буэ!
— Я сказал, что устал, Маоли! Неужели неясно выразился?
— Но-о… — и она красноречиво указала глазами на императорскую «мужественность», что отчетливо знаменовала на мою ложь.
Я стремительно отвернулась и брезгливо одним пальцем попыталась уложить этого неутомимого
Куда там! Такой же упертый оказался, как и его хозяин! Стоял по стойке смирно и все тут.
— Мой господин… — эта змея, не та что трехголовая, а фаворитка, вновь настигла меня со спины. — Позволь мне помочь и улучшить твое настроение…
Как только Маоли положила горячую ладонь мне на живот и повела ее вниз, я стоять столбом не стала. Перехватила лазутчика на полпути!
— Ой! — вскрикнула девушка.
Правда, оборотнические силы не рассчитала…
— Прости.
Надо быть аккуратнее с этим телом. Судя по сморщенному личику Маоли, слезам, брызнувшим из глаз, на этот раз она не притворялась и действительно испытывала боль.
— Я не хотел причинить тебе боль.
— Но причинил! — капризно надула губы она, потирая запястье. Гидра закатила глаза к потолку, точнее, все три пары глаз. — Своей холодностью и жестокостью!
А этой женщине страшно пальчик в рот положить, отхватит до кочерыжки!
— У меня вот здесь болит! Сильно-сильно!
Маоли сжала свою левую грудь, приковав мое внимание к бусинке-соску.
«Мужественность» дернулась. Я вновь зашипела. Фаворитка победно улыбнулась.
Нет. Это невыносимо просто!
— Надо было с-сильнее с-сжать, — поддакнула Кииса. — Только не руку, а ш-шейку.
Ну надо же! Сама доброта!
— Господин больше меня не любит? — состроила невинное лицо эта хитрая соблазнительница.
— Я-а-а…
Откуда мне знать, какие чувства питал Генрих к этой женщине? Судя по тому, какую наглость она себе позволяет, император сам был не против именно такой линии поведения.
Будь неладна эта любвеобильность гадкого кота!
«Больше всего его величество ценит ум, красоту, отличные манеры и покорность», — ехидным голосом прозвучали воспоминания в голове.
Да, вот прямо пример отличных манер на лицо!
Еще раз убеждаюсь, Генрих просто методично издевался надо мной!
Ну ничего-ничего.
Отольются кошаку ведьминские слезки.
— Я сразу умру, если это так! — запальчиво заявила фаворитка, чем вызвала единодушный скептический хмык у нас с Киисой. Такие, не умирают от любви. Это точно. — Без моего господина, жизнь мне не мила!
Скорее, не так выгодна и легка, как она уже привыкла.
— Иди к себе, Маоли.
Я отвернулась, боясь не выдержать этого спектакля и расхохотаться в голос. Незачем топтаться по женскому себялюбию, иначе его обладательница может опуститься до изощренной мести. Уверена, врагов у императора и так хватает, не буду добавлять новых.
— За что ты так жесток со мной, любимый? — она напустила больше трагизма в голос. — Я же все для тебя, я вся для тебя, а ты…
А я сдернула скатерть со стола и повернулась к фаворитке.