Император Пограничья 5
Шрифт:
— Недостойным? — я приподнял бровь, скрывая усмешку. — Поясните.
Елецкий повернулся ко мне, на его губах играла высокомерная ухмылка:
— Ваш род, Платонов, пришёл в упадок. Вы потеряли фамильную усадьбу, пребываете в опале и живёте в какой-то глуши, в деревне, — последнее слово он произнёс с особым презрением. — Мне, известному боярину, меценату и филантропу, главе прославленного Фонда Добродетели, не пристало лично драться с мальчишкой, который только недавно вышел из леса в грязных лаптях.
Полина,
Тем временем Леонтий снова потёр живот, его лицо слегка побледнело. Он оттянул тугой воротник, словно тот вдруг стал ему тесен.
Князь Оболенский не скрывал раздражения. Такое поведение на его балу явно не входило в планы правителя.
— Это ваше окончательное решение, боярин Елецкий? — сухо спросил он.
— Несомненно, Ваша Сиятельство.
Я сделал шаг вперёд:
— Меня устраивают эти условия, князь. Я не считаю себя недостойным противником для боярина Елецкого, — я повернулся к нему самому, — но раз уж он так привык прятаться за чужими спинами, не будем нарушать эту добрую традицию.
В зале раздались редкие смешки. Елецкий стиснул зубы, но сохранил на лице натянутую улыбку.
— Хорошо, — Оболенский тяжело вздохнул. — В таком случае, предлагаю перенести поединок в сад. Негоже превращать бальный зал в арену.
Гости зашептались и начали перемещаться к выходу. Каждый хотел занять лучшее место для предстоящего зрелища.
Князь лично сопровождал нас на площадку в заднем дворе. Пока мы шли по дорожкам между ухоженными кустами роз, он незаметно приблизился ко мне.
— Вы понимаете, во что ввязываетесь, боярин? — тихо спросил Оболенский. — Леонтий Осокин — маг ранга магистра второй ступени. Не юнец, вроде его сына.
— Благодарю за беспокойство, Ваша Сиятельство, — я улыбнулся. — Я смогу постоять за себя.
Площадка для дуэли представляла собой круг, вымощенный белым камнем, окружённый высокими деревьями. Мягкий свет магических светильников создавал мистическую атмосферу.
Осокин занял позицию напротив меня. Теперь его состояние ухудшилось настолько, что не заметить было невозможно. Лицо приобрело нездоровый сероватый оттенок, а руки то и дело прижимались к животу. Когда из его чрева донеслось громкое бурчание, даже стоящие поодаль зрители услышали этот предательский звук.
Леонтий странно переминался с ноги на ногу, напрягая ноги и ягодицы, словно пытаясь удержать что-то внутри. Капли пота выступили на его лбу.
Князь вышел в центр круга, поднял руку и открыл рот, чтобы объявить начало дуэли, но не успел произнести ни слова.
Леонтий Осокин вдруг схватился за живот обеими руками, издав полузадушенный стон. Его глаза расширились
Прямо перед тем, как скрыться за дверью, его тело предательски дрогнуло, и даже с того места, где я стоял, был отчётливо слышен звук выпущенных газов.
Секунду стояла мёртвая тишина, а затем дворяне не выдержали. Сначала послышались отдельные смешки, затем весь сад наполнился хохотом. Даже князь Оболенский, при всём своём достоинстве, не смог сдержать улыбки.
Елецкий стоял с открытым ртом, растерянно глядя вслед сбежавшему защитнику. Его лицо выражало такое потрясение, что я едва не рассмеялся ему в лицо.
«Похоже, слабительное, которое Полина подмешала в бокал нашего почтенного бретёра, оказалось весьма быстродействующим», — подумал я, бросив взгляд на гидромантку. Белозёрова ответила мне невинной улыбкой, в которой лишь я мог прочесть лукавство и гордость за проделанную работу.
Заранее она пообещала мне, что препарат не из тех, что продаётся в аптеках, так что не вызовет подозрений.
Взгляд князя Оболенского скользнул от Леонтия Осокина, скрывшегося в дверях дворца, к растерянному Елецкому, и его губы растянулись в злорадной улыбке.
— Что ж, боярин, — произнёс князь с нескрываемым удовольствием, — ваш защитник, кажется, имеет неотложные дела. По законам дуэльного кодекса вам придётся драться самому.
Лицо Елецкого утратило всякие следы высокомерия. Он побледнел так стремительно, словно из него выкачали всю кровь. Глаза забегали, напоминая загнанное в угол животное.
— Это… это недопустимо! — его голос дрогнул. — Дайте мне несколько минут, я найду другого заместителя.
Елецкий лихорадочно осмотрел собравшуюся публику и бросился к высокому аристократу с серебряной тростью.
— Борис Алексеевич! — он схватил того за локоть. — Помните, как я помог с кредитом в прошлом году? Настало время отдать долг!
Аристократ поморщился, как от зубной боли, и мягко, но решительно высвободил руку.
— Простите, боярин, но у меня подагра обострилась. Врачи запретили любое напряжение.
Елецкий развернулся к другому дворянину:
— Станислав! Твой сын учится в академии благодаря моей рекомендации. Ты просто обязан!
— Василий Григорьевич, — тот покачал головой, — я бы с радостью, но не владею боевой магией. Это было бы самоубийством.
С каждым отказом паника на лице Елецкого становилась всё явственнее. Он метался от одного дворянина к другому, то угрожая, то умоляя, то напоминая о долгах и одолжениях. Но чем больше он настаивал, тем холоднее становились лица окружающих. Никто не желал подставляться под мой удар.