Император полночного берега

Белов Вольф Сигизмундович

От арамейского войска отделилась группа всадников под алым знаменем и приблизилась к передовым ногарским шеренгам. Коренастый широкоплечий воин со светлой бородкой привстал на стременах и крикнул:

– Ногарские воины и жители равнины! Я Хорруг, царь арамеев! Я готов даровать вам жизнь и свободу! Сложите оружие! Возвращайтесь к своим семьям! Я пришел к вам с миром! Вам незачем умирать здесь, на этом поле!

В легионах и отрядах наемников ногарской армии зашелестели невнятные голоса. Воины недоуменно переглядывались меж собой. Капитаны когорт резкими окриками призвали солдат к дисциплине, кое-кому досталось и по уху от рассерженного командира.

Герон

привстал на цыпочках, разглядывая Хорруга из-за спин своих более рослых товарищей.

– Примете мое знамя, и все вернетесь домой! – продолжал Хорруг. – Поднимете меч, и останетесь гнить в этой степи!

С резким свистом с тетивы сорвалась стрела. Державшийся подле Хорруга рослый воин успел вскинуть щит и заслонить своего царя.

– Что ж, вы сами так решили! – со злобой выкрикнул Хорруг и пришпорил гиппариона.

В сопровождении свиты арамейский царь вернулся к своему войску. Среди ногарских воинов снова пронесся ропот. Неожиданно арамеи расступились и подались назад.

– Что они делают? – недоуменно спрашивали ногары друг друга. – Неужели отступают?

Несмотря на свою многочисленность, арамеям пришлось бы потерять немало воинов, штурмуя стену гоплитов. Но вряд ли даже это смогло бы заставить их отступить.

– К дьяволу все! – услышал Герон возглас неподалеку. – Сами подыхайте за свою империю!

Один из легионеров в сердцах отшвырнул щит, воткнул в землю свой меч и зашагал прочь, расталкивая товарищей. Легионеры зашумели.

– Стой! – рявкнул капитан когорты.

Толкнув ближайшего лучника, он приказал:

– Останови!

Стрела пробила кожаный доспех под лопаткой дезертира.

– Чтоб вы все сдохли, – процедил воин сквозь зубы, умирая.

– Смотрите! – крикнул кто-то.

Все взгляды вновь устремились в направлении арамейского войска, где в авангард выкатились сотни колесниц.

– Да это же гипиты! – воскликнул кто-то.

– Лесные варвары объединились с кочевниками!

Степь задрожала от топота копыт, колесницы с грохотом помчались на фаланги гоплитов. Копейщики опустили свои длинные копья и сомкнули щиты. Стоявшие за их спинами воины во второй и третьей шеренгах опустили копья на плечи стоявших впереди и подняли щиты. Фаланги гоплитов превратились в бронированные стены, ощетинившиеся частоколом копий.

Из рядов арамейского войска вперед выступили сотни стрелков и вскинули луки. На передовые шеренги ногаров посыпались стрелы. Лучники-гипиты в колесницах также натянули тетивы. С близкого расстояния стрелы кочевников пробивали щиты и доспехи противников. Шеренги гоплитов слегка расстроились, однако остались стоять на месте. В ответ ногарские лучники также засыпали гипитов стрелами, хотя и не столь обильно.

Живыми таранами колесницы кочевников ударили в строй, заслонившийся броней щитов и ощетинившийся копьями. Копья пронзали тела гиппарионов насквозь, ломались о колесницы. Проламывая стену гоплитов и хрипя кровавой пеной, кони валились наземь, били копытами. Кое-где гиппарионы с разбегу заносили колесницы прямо на поднятые щиты второй и третьей шеренг и давили воинов своей массой. Большинство же кочевников применили старую испытанную тактику: развернули гиппарионов и помчались вдоль строя гоплитов. Бронзовыми нагрудными доспехами кони ломали копья, серпы колесниц крушили щиты, калечили ногарских воинов. Не везде гипиты действовали слаженно, местами их колесницы сталкивались меж собой.

Степь вновь загудела, когда тысячи всадников, арамеев и гипитов устремились вперед, на расстроенные фаланги

гоплитов. Шеренги дрогнули и подались назад, попытавшись перестроиться. Однако времени на маневр не хватило, кавалерия лесных варваров и кочевников в один миг захлестнула передовые шеренги гоплитов и разметала их в стороны.

Вслед за всадниками в бой бросились тысячи пеших воинов, добивая врагов.

Когорты ногарских легионов пришли в движение, отходя назад. Напрасно надрывались командиры, приказывая солдатам стоять насмерть за империю. Впрочем, многие капитаны и сами не горели желанием вступать в бой.

Отступая вместе со всеми, Герон бросил взгляд по сторонам. Наемные отряды рассеялись еще в тот миг, когда колесницы кочевников ударили по фалангам гоплитов. Побросав оружие, набранные из крестьян, городских простолюдинов и мелких проходимцев солдаты разбегались кто куда.

Вслед за легкой пехотой оставили свои позиции кавалерийские турмы. Последними отступили когорты легионов. Вскоре всеобщее отступление превратилось в паническое бегство.

Воины бросали оружие и щиты и бежали прочь, страшась оглянуться. Арамеи и гипиты настигали беглецов, сбивали конями, иных нещадно рубили. Если арамеи еще и могли кого-то пощадить, то кочевники безжалостно добивали раненых и рубили тех, кто пытался сдаться на милость победителей. Кое-где ногарские легионеры еще пытались оказать сопротивление. Сбившись в небольшие группы, они отчаянно сражались, но были не в силах противостоять огромной армии Хорруга.

Потеряв из вида всех своих товарищей, Герон уходил с поля боя в одиночку. В отличие от многих, он не бросил щит и меч. Перебравшись через реку вброд, Герон бросил взгляд по сторонам и вдруг увидел того, кого менее всего готов был встретить здесь. Шагах в ста пятидесяти от него катили легкую двуколку два человека: молодой парень и девушка.

– Арианта, – ошеломленно прошептал Герон, узнав сестру. – Арианта! – крикнул он во весь голос.

Он совсем позабыл об опасности и не услышал топот копыт за спиной. Гиппарион ударил его всей массой, Герон уткнулся лицом в землю. Сидевший в седле кочевник гипит опустил руку с копьем. Бронзовый наконечник пронзил легкий кожаный доспех молодого легионера под лопаткой и пригвоздил его к земле. Оставив копье в теле жертвы, кочевник промчался дальше.

– Арианта, – прошептал паренек, умирая.

Девушка, катившая двуколку, оглянулась.

– Что случилось, Арианта? – спросил Данго.

– Мне показалось, что меня кто-то зовет, – озадаченно пробормотала девушка. – Как странно. Его голос показался мне знакомым.

Данго пожал плечами.

– Я никого не вижу.

– Да, никого, – растерянно согласилась Арианта. – Наверное, показалось.

– Немудрено, такое вокруг творится.

По всей равнине победители с воинственным кличем разгоняли остатки ногарского войска. Стонали раненые, хрипели умирающие, ржали гиппарионы, беглецы молили о пощаде.

В двуколке на охапке соломы лежал Идигер. Удар, нанесенный Икестосом, не просто сломал ему обе ноги, а раздробил кости настолько, что их пришлось отнять. Данго не смог сделать того, что требовалось, – при одном только взгляде на кровавое месиво из плоти и костей его мутило, пришлось Арианте сделать все самой. Следуя наставлениям жреца, девушка простым ножом разрезала плоть и удалила осколки костей из ран. Идигер несколько раз терял сознание, но не издал ни стона, лишь искусал в кровь собственные губы. Икестос сполна отплатил жрецу за свое уродство – отныне Идигер сам превратился в безногого калеку.