Император поневоле

Распопов Дмитрий Викторович

— Это еще не всё Владимир Олегович, — глава охраны развёл руками, — Андрей тоже сделал, как и вы, подарок на день рождения Сулейману. Правда не совсем обычный. Он нашёл лучшего нелегального бальзамировщика, который препарировал для него головы убитых и выслал Сулейману их в качестве подарка на память, в дорогой коробке инкрустированной золотом, перевязанной лентой с большим бантом, окрашенной в пурпурный цвет.

— Тогда понятно, почему этот головорез в таком восторге от сына. Арабы признают над собой только силу и ничего больше, — стало понятно волнение его египетского партнёра в недавнем разговоре.

— К сожалению Владимир Олегович,

это так, — качнул головой глава охраны, — всё остальное они считают за слабость, особенно у белых людей. Андрей своим необычным поступком… скажем так, их весьма впечатлил.

— Ещё бы, — мужчина покачал головой, — скажи всем, чтобы об этом случае забыли.

— Конечно Владимир Олегович, парни и сами находятся под большим впечатлением от того, кого они считали просто золотым мальчиком. Игорь, который у меня мастер ножевого боя, сказал, что не знал, что Андрей учился обращаться с саблей. Головы слетели от всего двух хорошо поставленных ударов. Это достигается только длительными тренировками.

— Да я сам не знал об этом, — сегодня похоже и правда был день удивлений, сын после своего необычного пробуждения, показывал всё новые и новые грани своего характера, которых у него раньше никогда не было. Казалось, он и правда стал совершенно другим. Более жестоким, более принципиальным и независимым. Самое странное, что если раньше Владимир Олегович хотел, чтобы он таким был, чтобы передать ему свои дела, то теперь уже не был в этом так сильно уверен.

Глава 44

Последние три месяца были у меня забиты делами и в Москве я показывался только набегами. Отцу было интересно, чем я занимаюсь и пришлось ему рассказать, но без особых подробностей, поскольку археология его интересовала мало, а я в основном встречался с людьми, ответственными за это направление, а также с представителями самых знаменитых акционерных домов Европы, которые при виде того, что я предлагал им на продажу, теряли волю и соглашались на все наши с юристами условия. А предложить нам им было что. Рехмир и Усерамон не стали сильно заморачиваться, а положили в нишу пола храма, вместе с Ковчегом Завета, который я не знал был настоящим или фальшивкой, кучу золотых и серебреных вещей, большинство которых было взято из пирамид командами Неси. Так что у меня на руках оказалось больше сотни предметов отличной сохранности и качества, причём такой цены, что у отца при озвучивании нашими юристами суммы, которую мы планируем за всё получить, вместе с моими золотыми и серебренными монетами, которые я также выдал за найденные в кладе, закружилась голова. История и египтология стала ему резко интересна после этого.

Я же, закончив с пристройкой ценностей, которые позволили бы мне получить финансовую самостоятельность после аукционов, которые были назначены на следующие три года, чтобы не выводить в свет сразу все вещи, перешёл к изюминке моей коллекции, о существовании которой мало кто знал. Международные юристы из папиной компании нашли мне других юристов, которые нашли страну в Африке, где можно было проводить археологические раскопки, заплатив пошлины и купив государственную лицензию, но все найденные вещи там, оставались у того, кто проводил эти раскопки. Это было важно, поскольку общественный резонанс от находки, которую я готовил представить миру, предстоял быть колоссальным. Это понимал я, это отлично понимали юристы, которых пришлось посвятить в курс дела. Узнав, что именно я планирую найти

на раскопках, они рьяно взялись за дело, привлекая столько людей и средств, чтобы всё прошло без сучка и задоринки, что я сам удивлялся размаху предстоящей экспедиции.

Главное было сразу вывезти предмет из Африки, чтобы государство, где мы планировали производить раскопки, внезапно не передумало отпускать нас вместе с этой ценностью, так что план эвакуации готовился так же тщательно, как и сами раскопки, которые, разумеется, были лишь прикрытием. Не сильно опытного археолога они может быть и обманули, но я-то собирался привлечь светило исторической науки, беспрекословный авторитет для всех, правда имеющий небольшой грешок. Профессор был очень азартен и в последнем своём посещении Лас-Вегаса не без помощи эффектной русской красотки, которая составила ему компанию за покерным столом, просадил там всё своё не сильно большое состояние и даже заложил дом. Моя встреча с ним была устроена его знакомыми, представившими меня, как богатого сынка русского мецената, который увлёкся Египтом и найдя какую-то карту, захотел поехать с ней куда-то в Африку.

В обычное время профессор конечно бы никуда не поехал, но сумму, которую я озвучил за помощь в этом небольшом деле, заставила его икнуть, она сильно перекрывала его нынешний долг.

— Хорошо, молодой человек, если вы покажите, что вы нашли и куда мы поедем, я подумаю, — предложил он мне.

Поскольку показывать мне было нечего, он сразу бы разоблачил любую подделку, я решил сначала поговорить с ним, чтобы выяснить его отношение к не совсем законным археологическим раскопкам.

— Профессор, — я внимательно смотрел за его реакцией на мои слова, — у вас когда-либо в жизни было такое, что вы можете найти что-то значимое, что прославит ваше имя на многие даже не десятилетия, а столетия?

— Пусть это будет не совсем скромно молодой человек, — усмехнулся он, — но я уже известен в мире, пусть и в своей узкой области.

— Это да профессор, но если бы, например, вы нашли Ковчег Завета?

Лицо профессора побледнело, он сильнее сжал пальцами свою трость.

— Молодой человек, — он серьёзно обратился ко мне, — есть темы, на которые лучше не шутить.

— А никто и не шутит профессор, — я понял, что он принял меня всерьёз, — ладно, я хотел сначала узнать ваше мнение, прежде чем предлагать непосредственно свои идеи, но хорошо.

Я достал свой смартфон и показал ему коротенькое видео, где я позирую на фоне Ковчега, открываю его крышку и показываю каменные скрижали.

— Конечно я не поручусь, что он именно то, что человечество ищет тысячелетиями, — говорил я, когда он с расширенными глазами и учащённым дыханием смотрел короткий ролик, — но радиоуглеродный анализ показал время, примерно советующее периоду Исхода иудеев из Египта. Как вы понимаете, для более детального исследования я не мог его никому показать, поскольку нашёл его случайно, можно сказать даже спонтанно.

Профессор вернул мне телефон и сняв очки, протёр их платком. Надев, он посмотрел на меня внимательным взглядом.

— На аукционах во всём мире стали появляться редчайшие египетские золотые предметы заупокойного культа и деньги, прекрасного качества, соответствующие эпохе Тутмоса III из XVIII династии и прошедшие все экспертизы подлинности, — сказал он, — ваши находки?

— Да, я искал клад профессор, а нашёл и клад, и вот его, — показал я пальцем на телефон.

Профессор покачал головой.