Император поневоле
Шрифт:
— Вы голодны? — это он уже ко мне.
— От завтрака не откажусь, — кивнул я, поскольку и правда почувствовал голод.
Через десять минут мне принесли порезанные овощи, фрукты, а я с огромным трудом сдержался от едкого комментария, чтобы позвали Танини, который знает, как их нужно правильно порезать. Привычка к тому, что мне всё нарезали так, как я люблю, уже сильно укоренилась во мне.
Второй проблемой для меня было попробовать еду без проверки, мысль о том, что меня могут отравить, также укоренилась у меня
С большим трудом преодолев в себе настойчивое желание предложить медсестре первой попробовать принесённую еду, я взял вилку с ножом и порезал еду сам так, как мне нравится, но когда стал есть, сразу понял какого говняного качества овощи и фрукты. Они были словно пластмасса, не такие к каким я привык в Египте.
— «Чувствую, что от царских привычек мне придётся отвыкать ещё очень долго, — задумчиво подумал я сам про себя, внешне не подав и вида, что мне что-то не нравится».
Через четыре часа дверь в мою палату открыл отец и за ним вошёл Олег, с комплектом моей одежды в чехле для переноски одежды. Я к этому времени успел принять душ и пообедать более плотно.
— Привет, — я помахал рукой, когда он с каменным лицом, поскольку кроме нас в палате было ещё два немца, поздоровался сначала с ними, потом со мной.
— Привет сын, — кивнул он и обратился к докторам.
— Я могу его забрать?
— Мы бы хотели провести тесты и взять анализы, — задумчиво сказал тот, кто первым меня осмотрел, — но думаю это вы сможете сделать и в Москве.
— Тогда благодарю вас за помощь, счёт за все расходы пришлите на почту моему секретарю, — холодно ответил отец.
— Конечно мистер Меньшиков, — оба тут же откланялись, оставляя нас наедине.
— Как ты? — единственно, что спросил он меня, когда я стал переодеваться в свою одежду.
— Всё нормально пап, не беспокойся, — заверил я его и моих слов ему было достаточно. Вскоре мы вышли из больницы, сели в лимузин, который доставил нас в аэропорт, а там мы пересели на его личный небольшой реактивный самолёт.
— Андрей Владимирович, — увидев меня, удивлённо воскликнула постоянная стюардесса Инна, которая была всегда готова вместе с пилотами лететь в любую точку мира, куда это потребуется отцу, — я вас так долго не видела!
— Инна привет, я учился в Германии, — ответил я первое, что пришло мне в голову.
— Рада вас видеть на борту, — мило улыбнулась она мне, а затем отцу.
— Нам закуски, шампанское и оставить наедине, — распорядился он.
Девушке не нужно было повторять дважды, так что, когда пилоты выполняли свои предполётные процедуры, мы с ним подняли два бокала и чокнулись.
— Я так за тебя переживал, —
— Хорошо, что всё хорошо закончилось, — я выпил шампанское, оценил его вкус и поставил недопитый бокал на стол. Бровь отца поднялась.
— Ты недопил любимое Moet Chandon Dom Perignon?
— Несколько дней мне потребуется, чтобы прийти в себя, — я внимательно посмотрел на него, — затем мне нужно будет слетать в Египет.
Отец замер, затем отставил свой бокал.
— Зачем? Я не хочу, чтобы ты вообще когда-либо туда возвращался. Я едва тебя не потерял, чтобы пройти через это вновь.
— Этого больше не случится, — я спокойно посмотрел на него, — но мне нужно будет съездить.
— Хорошо, но хотя бы на этом самолёте и с охраной? — не стал он со мной спорить, а лишь поставил здравые условия.
— Конечно, — кивнул я, хотя в обычное время стал бы с ним спорить или просить денег за свои уступки.
— Ты изменился Андрей, — он внимательно посмотрел на меня, поскольку тоже это заметил.
— Прошло четыре года отец, — я пожал плечами.
— Судя по твоему поведению, ты не хочешь со мной ничем делиться?
— Ни с кем отец, я не хочу ничем делиться, — улыбнулся я, — ты сам меня этому учил.
— Поймал, — широко улыбнулся он, — хоть и немного не в тему. Я понимаю, что сейчас не время, но хотелось бы знать твои дальнейшие планы, поскольку, как только все узнают, что ты вернулся в Москву, твой и мой телефон разорвутся от звонков.
— О клинике кто-то ещё знает? — поинтересовался я.
— Только мама, сестра и Маша, — он покачал головой, — так что твоя легенда об учёбе в Германии в принципе многих устроит. Только осталось определиться, чему ты там учился?
Он внимательно посмотрел на меня.
— Я получал специальность историка, а точнее египтолога, — я прямо посмотрел на него, — и мне понадобятся твои кое-какие связи, когда я буду заниматься тем, с чем мне нужно разобраться.
— Приходи, — он кивнул, — я готов помочь.
Больше мы эту тему не затрагивали, он рассказывал о событиях в нашей семье, мире и в целом всё то, что я пропустил.
— А да, я тебе задолжал подарки сразу за четыре дня рождения, — вспомнил он с усмешкой, — чего ты хочешь? Явно что-то грандиозное? Самолёт? Яхту?
— Мне ничего не нужно, по крайней мере сейчас, — покачал я головой, что вызвало его обеспокоенность. Он наклонился, приложил ладонь к моему лбу, подержал её и озабоченно сказал.
— Может стоило оставить тебя в клинике? С тобой точно всё в порядке?
— Отец, не смешно, — я откинулся в глубоком кресле.
— Отказ от подарков, это вообще на тебя не похоже, — не поверил мне он, — может тебе ещё и кредитки твои не отдавать? Давай добей старика.