Император снегов
Шрифт:
И как теперь быть? Они все – Зоя, Гоша, остальные. В городе никто не останется – только Ледиан, его свита и те, кто работает на императора! Может, Ледиан только этого и дожидается!
– Я не могу!– сказал Клим. – У меня столько дел! Нет, не могу!
Отец молча смотрел на Клима. В комнату неслышно вошла мать.
– Клим, ты морочишь нам голову! – раздраженно заговорил отец. – Ты обвиняешь меня в предательстве и требуешь, чтобы я не работал на Ледиана! Но когда мы собираемся ехать, ты твердишь, что не хочешь уезжать! – он решительно хлопнул ладонью по столу . – А мне ты
Клим этого не знал. Он знал, что должен остаться в городе, чего бы это ему не стоило!
Папа подошел к чемодану, щелкнул замками, откинул крышку.
– Клим, не морочь нам голову! – мама с укоризной смотрела на него. – Собирай вещи, клади учебники! Через два часа в Гиперборею едут соседи, они нас отвезут.
Они пошли к двери. Клим молча смотрел им вслед.
– Хорошо, я буду собираться!
Он знал, что нужно делать. Этот способ старый, как мир. Но такой же действенный.
Дверь захлопнулась. Клим встал с кровати, подошел к двери. Прислушался. Папа с мамой громко разговаривали, гремели посудой, громыхали кастрюлями. У родителей хватало хлопот – в течение двух часов нужно собрать то, что собираешь в течение всей жизни. Это непросто. Значит, надо выбрать то, без чего не обойтись. А если тебе одинаково дороги и стол, и шкаф, и какая-нибудь чашечка, спрятанная на антресолях. Что выбрать? Маме не позавидуешь. Папе проще – у него есть пара любимых книг по истории, вытертый свитер, купленный в те времена, когда он только-только с познакомился с мамой, бритва да любимый спиннинг от «Гиперборейского речника» – знаменитой фирмы, выпускающей рыболовные снасти.
Прислушавшись, он на цыпочках подошел к окну, открыл створку.
Холодная жесть студила пальцы. Клим сковырнул крышку – голубоватый кристалл заиграл всеми своими гранями. Клим расстелил на столе тетрадь, перевернул коробку вверх дном.
Вынутый из железной скорлупы, лед утратил свой вид. Обыкновенная ледышка, обтесанная со всех сторон. Клим достал из стола молоток, которым колол орехи, прицелился, шарахнул по кристаллу.
Лед рассыпался. Клим смел его в ладонь, поднес ко рту. Острые грани царапали горло, Клим усердно заталкивал куски льда внутрь. Жгучий холод ожег гортань, глотать стало больно. Клим продолжил – аккуратно и усердно глотал кусок за куском. Проглотив последний, почувствовал, что в горле застрял наждак. Острый, колючий, шероховатый.
Успех следовало закрепить. Клим взобрался на подоконник, открыл форточку. Снял пышную полоску снега, покрывавшую фрамугу. Глотнул. «Наждак» съежился, снег был ему не по вкусу. Но Клим глотал и глотал. Потом полчаса стоял перед форточкой, дыша морозным воздухом.
Спрыгнув с подоконника, почувствовал себя так, словно наглотался иголок. Но зато поездка, наверняка, отменится. А за это время что-то изменится.
За окном косо летел снег. Клим подошел к раскрытому чемодану и стал бросать внутрь все, что было под рукой – учебники, ручки, карандаши. Сверху аккуратно уложил коробку с коньками, полевой бинокль и барабанные палочки. Эти палочки папа он выпросил у Бориса, барабанщика из «Громов Гипербореи» – лучшей рок – группы страны. Папа случайно оказался с Борисом в одном
Правда, палочек почему-то оказалось три. Клим удивился – палочек всегда было две. Клим сидел над чемоданом, пытаясь разгадать эту тайну.
Дышать было все трудней. Глотая слюну, Клим помогал себе пальцем, подталкивал кадык.
Пока он разбирался, откуда взялась третья палочка, раздвоился бинокль. Клим протянул руку, вынул бинокль из чехла. Внутри лежал еще один. В руках у него тоже был бинокль. Значит, их теперь два?
Клим так долго размышлял над этой загадкой, что у него заболела голова. Пришлось дойти до кровати и лечь. Но как только голова коснулась подушки, все события сегодняшнего дня перемешались, как стеклышки из разбитого калейдоскопа.
Клим не мог понять, как у него в комнате помещается Снежная Стража. А она помещались – лошади, стуча копытами, носились из угла в угол, на сером крупе гордо восседал гид, похожий на моржа. Усы у него стали еще длинней и гуще. Они стелились по полю, как огородный вьюн, а потом усы потянулись к горлу Клима. Как только он раскрывал рот, кончик уса забирался внутрь и больно щекотал гортань.
– Вот так…– ласково приговаривал морж, – открой рот пошире, сейчас мы посмотрим горлышко!
Клим понимал, что моржу верить нельзя – он человек Ледиана! Но его голос был так убедителен и ласков, чайная ложка, которую он совал ему в рот, пахла медом и малиной. Клим послушно размыкал губы, слыша беспрестанное бормотание:
– Тэк-с, тэк-с…– бормотал морж. – Классическая фуникулярная ангина. Ни о какой поездке не может быть и речи. Как минимум, неделю нужно принимать микстуры, а там посмотреть, что будет дальше…
Мама положила руку Климу на лоб. Жар сжигал голову.
– Лечитесь и не думайте ни о чем другом. Его состояние таково, что возможны самые серьезные последствия…
Доктор Карлов встал, уложил фонендоскоп в чемоданчик, туда же поместили пузырек со спиртом – спиртом он согревал замерзшие на морозе ладони.
– Спасибо, доктор Карлов!
Папа провел его до двери. Доктор накинул пальто, натянул на голову цилиндр.
– Лечитесь и выбросьте глупости из головы. – Доктор нахмурился. – Город покидают те, кому есть, куда ехать. Поверьте, моему чутью, к весне все образуется!
Он с трудом натянул галоши на валенки.
– Вы же знаете, что такое весна в Гиперборее! – доктор встал, взял в руки чемоданчик. – Весна выметает нечисть и сор…
Доктор пожелал скорейшего выздоровления и вышел. Папа закрыл дверь и вернулся в комнату. Мама сидела у кровати, с жалостью глядя на Клима.
– Что он?
Мама подняла глаза.
– Бредит…
– И где он успел подхватить эту ангину? – развел руками папа. – Вроде тепло одевается, раздетый не бегает…
Клим застонал. Мама наклонилась, прислушалась.
–Все какой-то лед поминает!
– Наверное, промерз до нутра, когда строил крепость! – вздохнул папа. – Надо было запретить… А мы либеральничаем…
Клим вскрикнул, замахал руками, открыл глаза. Какое-то время он непонимающим взглядом осматривал комнату, стены, лица. Вдруг узнал отца, улыбнулся.