Император Валгаллы
Шрифт:
— Раф! — повернулся к мальчишке Виктор. — Остаешься здесь. Лестницу охранять. Понял?
— Что тут не понимать? — Раф остановился.
Теперь уже вчетвером они побежали по коридору.
— Эй, кого там черт несет? — совсем не по-военному выкрикнул голос из темноты.
Луч вечного фонаря метнулся по стенам.
— Бросить оружие! — крикнул в ответ Каланжо и отскочил к стене.
Виктор тут же прижался к каменной кладке. Выступ несущей опоры скрывал его от охранника у дверей кабинета генерала. Тут же рядом в стену ударили пули, брызнули осколки камня.
— Это я,
Охранник ответил новой очередью.
Виктор просунул руку под рубаху, рванул наклейку на обожженной груди. Боль была не очень сильной, но вполне достаточной, чтобы возникло знакомое чувство, — будто все вокруг плывет и пол уходит из-под ног. Виктор прыгнул вперед. Очутился рядом с охранником. Вплотную, сбоку от него, в упор дал короткую очередь. Человек повалился к его ногам. Кто это был? Кто-то из бессмертников? Из новичков? Лучше не думать.
Почти сразу рядом возник Каланжо, прилепил крошечную черную коробочку к двери, нажал кнопку, в темноте замигал огонек.
— «Поцелуй взломщика», — сообщил он и поволок Виктора назад, под прикрытие колонн. — Сейчас засос поставит.
Рвануло вроде как несильно, но дубовую дверь сорвало с петель и швырнуло внутрь кабинета. Клубы едкого синего дыма поплыли по коридору. Виктор вновь рванул к кабинету, споткнулся о тело убитого, подметки заскользили, он едва не упал.
Они влетели внутрь, держа автоматы наготове. В воздухе висело тусклое марево поднятой взрывом пыли. На столе горела лампа, окно было распахнуто, и кабинет пуст.
«Что-то не так!» — Виктор ощутил теперь это отчетливо. Заговорщики кинулись в спальню. Но и здесь никого не было — никого из охранников. Тот, у дверей, был единственным. Постель была смята. На кровати — пятна крови. Похоже, здесь недавно лежал раненый, но теперь ушел.
«Удрали через калитку?» — Никакого другого объяснения пока у Виктора не было.
— Черт! Где же они? — спросил Димаш и зачем-то заглянул под кровать.
Сержант Топ осмотрел шкаф. Пусто. Даже вещей никаких.
— Проверим другие комнаты, — предложил Виктор, хотя знал, что дело это бесполезное, — помощники Хьюго ускользнули.
Но может быть, так и лучше?
«Ну и что ты будешь делать? — спросил он себя с издевкой. И сам же ответил: — По-моему, ты хотел помыться».
Помыться, как планировали, не удалось: бани не топились. Войцех предложил сполоснуться в душевой госпиталя. Все, что удалось организовать, — это поплескаться под струями едва теплой воды.
Ланьер зашел на кухню. Без Светланы здесь было совсем по-другому: пахло чем-то горелым, в мойке грудой лежала грязная посуда. Каланжо уже организовал выдачу сухарей и мясных консервов из запасов Бурлакова. Мешки, привезенные из Картофельной деревни, перетащили в холодные кладовые. Виктор должен был признать, что у Каланжо все получалось отлично. У самого Ланьера вряд ли вышло бы и вполовину так ловко. Он мог бы руководить новостным порталом. Но в Диком мире подобные вещи пока не вошли в обиход.
«Начну-ка
Ланьер взял две банки консервов, термостакан с чаем, сухари и отправился в пустующую столовую. Уселся за общий стол. На возвышение не стал садиться. Может быть, потому, что там наверняка после смерти генерала трапезничал Хьюго.
— Не помешаю? — Раф уселся напротив него.
— Я и сам с тобой хотел поговорить. Правда, что герцог убил Бурлакова?
— Нет, — поспешно отозвался Раф.
— Тогда кто?
Раф засопел и наклонился над своим стаканом.
— Ты знаешь?
— Да, — едва слышно отозвался Раф.
— Кто? Хьюго?
— Нет. Хотя все свершилось в его пользу.
— Черт, я тебе не верю! Это сделал Хьюго! Только он! Больше некому! — вспылил Ланьер.
— Можешь считать, что так. Но он лично не убивал. Это совершенно точно, — Раф даже не повысил голос.
— Откуда ты знаешь?
— Я видел.
— Как?
— Я все видел и слышал, но меня никто не заметил.
— Ты прятался под крышей?
— Сидел на карнизе. Он узкий, этот карниз, но я могу по нему пройти. Никто не может. А я — пожалуйста.
— Зачем?
— Мне нравится ходить по карнизам. Ты ведь тоже наверняка в детстве...
Виктор вспомнил мелькнувшую тень на стекле во время своего разговора с Бурлаковым. Он тогда не подумал даже, что кто-то может забраться на этот карниз. Оказывается, — мог.
— Ты врешь. Ты забирался наверх и шел по карнизу до окна, чтобы подслушать, что говорится в кабинете Бурлакова. Ты кому-нибудь рассказывал то, что удавалось подслушать?
Раф не ответил.
— Кому рассказывал? Матери? Или отцу?
— Хьюго... — едва слышно отвечал Раф.
— Что?
— Хьюго поймал меня один раз и заставил рассказать, что я услышал. Я почему-то так перепугался, жутко... Как будто он меня раздавил. И я все ему выболтал. А потом Хьюго пригрозил, что всем расскажет — отцу, матери и Бурлакову, что я шпионю. Но если я буду ему передавать разговоры в кабинете, то он ничего никому не скажет.
— И ты согласился?
— А что мне было делать?
— Раф, ты что, не соображаешь?!
— Тебе легко говорить! — прошипел мальчишка. — Легко! А я бы умер, если бы отец узнал. Он такой... он страшно злопамятный. Он никому и никогда не прощает подлости.
Виктор едва не сказал вслух: «Как я», но сдержался.
— Мне кажется, он бы понял. — Хотя, говоря это, Виктор не был уверен в правильности своего утверждения.
— Вик, ты никогда не видел отца. Иначе ты бы так не говорил.
— Мне кажется, отец бы признал, что это было простое любопытство.
— Мои прогулки по карнизам? Ну... это он мог бы простить. А вот то, что я шпионил для Хьюго, — не простил бы никогда.
— Так что ты видел, сидя там, на карнизе?
— Герцог приехал в крепость, и они с Бурлаковым поссорились. Отец сказал, что он может, наконец, уничтожить Валгаллу, а Бурлаков заявил, что ты теперь в лапах императора и в этом случае погибнешь вместе со всеми. — Как ни странно, но в этих словах не было для Виктора ничего неожиданного: он уже и сам знал о странном плане Бурлакова.