Император вынимает меч
Шрифт:
Армянский царь кивнул. Он щедро наградил Метродора — за ученость и щедрость — и отправил гонца к Митридату с отказом в помощи. При том Тигран сослался на совет Метродора. То, что для ученого мужа было упражнением в логике, Митридат счел предательством.
— Скверно, когда предают друзья! — сказал Митридат осушившему чашу Метродору. Тот рухнул на пол с розовой пеной на губах. — Скверно! — прибавил Митридат. — Как я одинок! Великий обречен быть одиноким!
Тигран так и не оказал ему действенной помощи, хотя и позволил переждать грозу в своем царстве.
— Мои всадники защитят тебя от Лукулла! — пообещал он, но был постыдно бит.
К
— Тебе повезло! — сказал Митридат Тиграну.
— Зато не повезло тебе! — высокомерно ответил оскорбленный такими словами армянский царь.
— Это мы еще посмотрим!
Воспользовавшись тем, что Лукулл продолжал спорить со своими совершенно разболтавшимися легионерами, Митридат с конными полками вернулся в Понт. Здешние жители уже успели испытать на своей шкуре всю сладость римской свободы и потому с ликованием встретили освободителя. К войску Митридата присоединялись наскоро собранные отряды воинов и бесчисленные толпы простого люда. Митридат освободил рабов, и тысячи их вливались в его отряды.
Владыка Понта дал два сражения римским войскам, в которых имел успех. Если бы не досадная рана, полученная Митридатом в стычке, он совершенно уничтожил бы римскую армию.
— Ничего! — бодрился Понтиец. — Мне бы только встать на ноги! Удача повернулась на нашу сторону!
По весне Митридат вновь двинулся на врага. Превосходство его было полным, и Лукулл, зимовавший в Армении, был вынужден оставить ее и поспешить на подмогу своим терпящим неудачи полководцам. Он уже был недалеко, когда Триарий, один из генералов Лукулла, решил стяжать себе славу и принял сражение. Понтийцев было больше, и дрались они отчаянно, так как знати о приближении грозного Лукулла. Митридат, которому шел уже шестьдесят пятый год, сражался в первых рядах своего войска. Несмотря на почтенный возраст, царь сноровисто орудовал тяжелым, удобно лежащим в ладони клинком, быстротой и силой удара не уступая молодым воинам. Он лично поразил многих врагов, пока его не настиг предательский удар в бедро. Телохранители подхватили царя и увезли его прочь с поля битвы, какая закончилась полной победой понтийского войска. Римляне потеряли семь тысяч испытанных воинов.
Битва при Зеле едва не стоила Митридату жизни. Если бы не Тимофей, опытный врач Митридата, царь истек бы кровью. Тимофей сумел перетянуть разрубленные жилы и остановил кровь. Митридат выжил, но выздоровление его затянулось, что помешало понтийцам добить деморализованную раздорами, бегущую к морю римскую армию.
— Неужели мы победили? — удивлялся Митридат.
Ответ пришел скоро. Лукулл отправился в Рим, а на смену ему явился Помпей, только недавно снискавший победные лавры в войнах с Серторием, Спартаком и пиратами, выигранных, собственно говоря, другими полководцами. Теперь Помпей спешил отобрать славу и у Лукулла. Дела Митридата, еще недавно столь блестящие, вновь были плохи.
Он остался наедине с грозным Римом. Тигран отказал тестю в помощи после того, как против властителя Армении восстал его сын, приходившийся внуком Митридату. Тигран подозревал, и небезосновательно, что здесь не обошлось без интриг тестя. Не сбылись и надежды на помощь парфян, которые обещали подмогу, но в конце концов решили не ссориться с Римом.
Помпей желал генеральной битвы, но Понтиец благоразумно уклонился.
— Пусть поищет себе для забав другого мальчика.
Понтийская армия неторопливо отступала на восток, но стоило лишь Помпею прекратить преследование и начать разграбление митридатовых владений, как царь повернул назад и оттеснил Помпея.
Тот отступил — неожиданно легко отступил. Это должно было б насторожить Митридата, но Понтиец столь жаждал побед, что готов был признать причиной нечаянного успеха не хитрые замыслы врага, а его страх перед ним, Митридатом.
— Нет, это не Лукулл! — бахвалился Митридат друзьям. — Этого куренка я общиплю!
На радостях царь загулял, а с ним пировало и войско, решившее, что римляне спасовали. Тем временем Помпей обошел стан Митридата и замкнул его цепью постов. Пробудившись, понтийцы обнаружили, что окружены. Осада продолжалась долгие сорок пять дней. Воины съели все припасы, что у них были, потом начали резать лошадей. Робость вселялась в души отважных бастарнов.
— Еще немного, и они выдадут мою голову! — понял Митридат. — Надо что-то делать.
Он решился на отчаянный шаг. Перерезав всех раненых и больных, каких царь не пожелал оставить на милость римлян, Митридат ночью покинул лагерь. Опытные лазутчики сняли помпеевых дозорных, и войско вырвалось из западни. Уязвленный неудачей Помпей устремился вдогонку. Он вновь настиг Митридата неподалеку от Никополя. Враги стали лагерями друг против друга, и уже казалось, что повториться старая история, но тут Помпей сумел перехитрить Митридата. Отборный отряд римлян обошел понтийскую армию и тайно расположился на высотах на пути возможного отступления врагов. Когда же Митридат оставил лагерь и двинулся на восток, его ждала засада. Посреди ночи римляне атаковали плохо укрепленный лагерь Митридата. Понтийцы пытались сопротивляться, но их подвела луна. Она исказила тени, и воины Митридата, не сумев определить расстояние, отделявшее их от врагов, впустую метали свои дротики. Воодушевленные столь явной растерянностью врага, римляне дружно бросились в атаку и смяли ряды бастарнов. Почти вся армия была уничтожена, Митридат с горсткой спутников пробился через шеренги врагов и исчез в ночной тьме.
Он бежал в Армению, но в пути узнал, что Тигран не намерен принять его и даже назначил награду за голову тестя.
— Сто талантов! Не так уж и много! — прокомментировал Митридат, проведав, во сколько именно оценена его голова. — Но я бы хотел иметь сейчас сто талантов!
Митридат повернул коня на север — в предгорья Кавказа, а Тигран тем временем пал к ногам Помпея. Он был прощен и даже сохранил престол, но лишился всех приобретенных владений, какие перешли под жадную длань Рима. Из царя царей Тигран превратился в заурядного царька, пресмыкающегося пред римлянами.
Помпей был доволен собой.
— Я победил обоих царей! — доложил он сенату. — Война окончена.
— Нет, — ответил сенат. — Она будет кончена лишь тогда, когда Рим увидит закованного в цепи Митридата.
Делать было нечего, и Помпей повернул когорты на север. Он покорял воинственных дикарей, спеша настигнуть беглеца Митридата, который в сопровождении лишь шести всадников прибыл в Боспор. Махар, один из многочисленных отпрысков Митридата, поставленный царем во главе Боспора, отказался принять отца.