Император ярости
Шрифт:
Но от него ничего не скрыть.
Огромное, паническое желание выбраться из этой комнаты и вырваться из его орбиты подступает к горлу. Я пытаюсь сообразить, как…
Рванусь на ноги, возможно, попробую проскочить мимо него. Но прежде чем этот план успевает оформиться в моей голове, он уже сокращает расстояние между нами, словно чувствуя моё жалкое намерение.
Я вжимаюсь в спинку кресла, когда его мощные руки обхватывают её с обеих сторон, заключая
Пульс сбивается с ритма. Что-то между абсолютным страхом и жидким огнём пронзает мою систему, электризуя меня, когда я поднимаю взгляд в эти убийственные голубые глаза.
Тёмная, зловещая усмешка медленно изгибает уголки его губ. Он медленно убирает одну руку со спинки кресла и опускает её к моему подбородку. Захватывает его, заставляя меня приподнять лицо, ведёт сильным, толстым пальцем по щеке. Затем его ладонь скользит к шее, сжимая её слегка и посылая вспышки чего-то запретного и порочного вглубь моего тела.
А потом его рука опускается ещё ниже, и его пальцы находят край полотенца. Он дёргает за ткань, лишь немного — достаточно, чтобы я инстинктивно сжала её крепче, защищаясь от угрозы быть обнажённой.
— Ты правда думаешь, что можешь мне лгать? — его голос низкий, почти рычание.
Я моргаю, сбитая с толку.
— О чём ты говоришь?
Наши взгляды встречаются, и на мгновение я забываю, как дышать. В этом взгляде — тьма и осознание. Лёд пробегает по моим венам.
— Ты думаешь, что так хороша в этом, — тихо говорит он, но в его словах есть острое лезвие. — Притворяешься кем-то другим. Но я знаю правду, Фрея. О твоей семье.
Кровь отхлынула от моего лица. В его глазах сверкает злая насмешка.
Он знает.
Он. Чёрт возьми. Знает.
Есть причина, по которой я избегала Мала Ульстада с тех пор, как Кензо и вся семья Мори появились на горизонте Анники и моём пять лет назад, и дело не в том, что я знала о его жутких масках и любви убивать людей мечами. И не из-за его связей с якудза.
А потому, что Мал Ульстад — это мост в ту тьму, от которой я бежала, когда мне было пятнадцать.
Откуда, чёрт возьми, он знает?
— Я не понимаю, о чём ты, — шепчу я.
Его рука снова поднимается, скользит вверх по моему полотенцу, заставляя меня вздрогнуть, когда его сильные пальцы обхватывают мою шею почти нежно. Его хватка чуть сжимается, а большой палец лениво скользит по точке пульса.
— Опять врёшь, — цокает он языком, губы изгибаются в мрачной улыбке. — Знаешь, у тебя это не очень хорошо получается.
Мозг лихорадочно ищет выход. Как выбраться из
— Чего ты хочешь?
Его улыбка меркнет, выражение лица становится ледяным.
— Правду.
Пульс ускоряется, горло сжимается под его пальцами, страх сворачивается в комок в животе.
— К-какую правду?
Мал наклоняется ближе, его лицо всего в нескольких дюймах от моего. Я чувствую, как от него исходит жар, ощущаю его присутствие, заполняющее собой весь воздух.
Он — само воплощение зловещего насилия.
Олицетворённая ярость.
И я в ловушке, без выхода.
Я вздрагиваю, когда он наклоняется ближе. На один ошеломлённый миг мне кажется, что он либо поцелует меня, либо укусит. Но вместо этого я просто чувствую его дыхание у своей шеи.
— Правда о том, кто ты есть, — хрипло произносит он, слова его горячие, почти обжигающие. — Правда о твоей чёртовой семье, Фрея.
— Ч-чего ты хочешь от Кир…
Я вскрикиваю, когда он рычит прямо мне в ухо.
— Не от этих грёбаных Николаевых, — зло шипит он. — Ты так же плохо прикидываешься дурой, как и врёшь, так что хватит.
Его пальцы крепче сжимаются на моей шее.
— Я говорю о твоей настоящей семье, Фрея Линдквист.
Это имя врезается в меня, как товарный поезд, выбивая весь воздух из лёгких. Моё тело немеет, каждый нерв вспыхивает тревогой, колокола опасности гремят у меня в голове.
Он знает.
Он знает всё, от чего я бежала все эти годы.
Вспоминаю стену «завоеваний» в кабинете моего отца, трофеи его поверженных врагов. Руль от винтажного Rolls Royce, принадлежавшего норвежскому министру, который пошёл на войну с Вильямом Линдквистом и поплатился за это своей жизнью — и жизнью всей своей семьи. Значок бывшего начальника полиции, который тоже перешёл дорогу моему отцу.
Украшенный драгоценностями краденый крест, принадлежавший Эрику Йоханссену, когда-то печально известной семье мафии Йоханссенов, потерявшей свою территорию, а затем и жизни, из-за него.
Но был один трофей на той стене, который я никогда не могла забыть: обугленный, изрешечённый пулями семейный герб, высеченный из камня, который когда-то гордо возвышался над входной дверью дома ещё одной семьи, павшей перед моим отцом.
Герб с надписью Ульстад.
Этот трофей преследовал меня больше остальных, из-за той неприкрытой, грубой жестокости, которую он нёс в себе. Другие трофеи были просто вещами, отнятыми после смерти владельцев. Но этот каменный герб выглядел так, будто его выдрали из истекающих кровью рук врага ещё до того, как победа была окончена.