Император ярости
Шрифт:
Я одна.
14
МАЛ
Приседаю в темноте за пределами особняка Кира, прицел моего ружья направлен на освещенные окна офиса. Палец лежит на спусковом крючке, но это скорее для успокоения, чем для чего-то большего. Я здесь не для того, чтобы стрелять сегодня вечером, даже если бы окна не были пуленепробиваемыми.
Что определенно есть.
В перекрестье прицела вижу, как Кир откидывается на спинку кресла, потягивая виски, свет ловит острые углы его лица. Он выглядит спокойным, собранным — полностью как могущественный
Но я знаю лучше. Я видел трещины в этом фасаде. Видел его потрясенным, пусть даже на мгновение.
Наблюдал за ним в ту ночь, когда небо было заполнено огнем и запахом смерти.
Я видел его стоящим среди обломков моего семейного дома после резни, которая разорвала мою жизнь на части. Кровь все еще была свежей на земле. Дом все еще горел.
И Кир Николаев шел через руины, как призрак.
У него не было дел с моей семьей. У него не было причин быть там.
Разве что чтобы злорадствовать?
Чтобы улыбаться разрушению?
Кто знает.
Образ его, стоящего там, окруженного трупами моей семьи, выжжен в моем сознании. Это воспоминание, которое отказывается умирать, несмотря ни на что — сколько лет прошло. Вот почему я здесь сейчас, наблюдаю за ним.
Кир делает еще один глоток своего напитка, блаженно не подозревая о моем присутствии, полностью расслабленный. Я позволяю своему пальцу соскользнуть с курка и опуститься ниже, мои глаза фокусируются на комнате за ним. Внимание переключается на каминную полку, где ряд фотографий стоит в аккуратных, отполированных рамках.
Я настраиваю прицел, увеличивая масштаб. Первая фотография — Анника и Кир, сидящие вместе в шикарном ресторане. Другая, гораздо более старая, — подросток Кир с рукой вокруг молодой девушки, которая очень похожа на него.
Полина, его покойная сестра; мать Дэмиана, все еще находящегося в больнице.
Мой прицел смещается влево, и я хмурюсь, когда он останавливается на еще нескольких фотографиях в рамках.
Фреи.
Одна из них — с Киром — какое-то мероприятие семьи Николаевых, возможно. Она улыбается, смеется, беззаботна.
Беззаботна.
Это почти смешно. Если бы только Кир знал правду о девушке, которую он все эти годы относил как к дочери. Если бы только он знал, кем она на самом деле является, какая кровь течет в ее жилах. Кровь Линдквистов — убийц и предателей, все их.
Ее отец организовал предательство, которое разрушило мой мир и забрало жизни Полины Николаевой и ее мужа. Фрея — часть этого наследия, признает она это или нет.
Мне почти хочется почувствовать удовлетворение от этого. Я начал свою месть, не так ли? Вонзил свои когти в нее? Пометил ее, испачкал, запятнал девушку, которую Кир так тщательно держал под своим крылом?
Эта мысль должна была удовлетворить меня чрезвычайно.
Но этого не произошло.
Потому что ей это очень нравилось. Больше,
Одно дело — подчинить кого-то своей воле. Заставить их смотреть на тебя с жаждущим голодом — это совсем другой вид власти. Власть, которую я не ожидал, что она так охотно отдаст мне.
Я думаю о ее глазах, таких широких от страха и возбуждения, таких жаждущих большего. О том, как ее дыхание перехватывало, когда я касался ее, и ее тело реагировало на каждую мою команду.
Задерживаюсь еще на несколько мгновений, мое внимание снова переключается на Кира. Желание покончить с ним, увидеть страх в его глазах в тот момент, когда он поймет, кто я и почему за ним охочусь, — это жажда, которая грызет меня изнутри, голод, который я кормил годами.
Но я терпелив. Могу подождать.
Опускаю ружье, исчезая обратно в тени, мои движения бесшумные и отработанные. Охранники ленивы — Кир думает, что он неуязвим в этой своей крепости.
Он ошибается.
Я легко проскальзываю мимо камер наблюдения, двигаясь как тень по территории, пока не оказываюсь вне поля зрения. Как только выхожу за периметр, я делаю глубокий вдох, позволяя напряжению сойти с меня волнами.
Я должен вернуться… перегруппироваться… спланировать свой следующий шаг. Но когда убираю ружье в скрытый отсек в багажнике своей машины, мои мысли возвращаются к Фрее.
Все еще чувствую ее кожу под своими пальцами, ее теплое, дрожащее дыхание, когда она обхватывала меня ртом.
Она думает, что контролирует свой мир; думает, что может диктовать условия нашего соглашения.
Она ошибается. Она моя.
Улыбаюсь себе, закрывая отсек и в последний раз бросая взгляд на особняк.
Мне хочется почувствовать удовлетворение, но все, что я чувствую, — это предвкушение.
Сажусь в машину, двигатель мягко заводится, когда я отъезжаю от поместья Кира, тени прошлого все еще цепляются за меня, пока я мчусь в ночи.
Я даже не на йоту не закончил наблюдать за ней сегодня вечером.
15
ФРЕЯ
Я стону приглушенный крик, когда мои бедра сжимаются вокруг его руки. Фейерверки взрываются в моем видении, оргазм прокатывается по моему телу. Мир переворачивается с ног на голову, когда моя голова свисает с края кровати, и я вздрагиваю, когда пальцы Мала сжимаются вокруг моей шеи.
Он стонет, вгоняя свой член в глубину моего горла, пока я кончаю на его пальцах. Я чувствую, как его огромный член пульсирует и дергается у меня во рту, когда его оргазм следует за моим, его теплая, липкая сперма заливает мой язык. Почти задыхаюсь, но плотно сжимаю губы вокруг него, мое горло двигается вверх и вниз в его хватке, пока я сглатываю снова и снова.