Император Юлиан

Видал Гор

Вьехав на выжженный холм, Юлиан вдруг весело сказал:

– А ведь не так уж все плохо. Наш поход кончился удачей, хотя и не в том смысле, как я предполагал.

– Потому что Хормизд не стал персидским царем?

– Да, - кратко ответил он.

Тут к нам подъехал трибун Валент - за весь персидский поход это была наша вторая и последняя встреча. Он был недурен собой, хотя по части неопрятности мог бы перещеголять любого солдата. Находясь рядом с Юлианом, он сильно робел:

– Август, разведка сообщила, что с севера к нам приближается армия.

Услышав это, Юлиан ударил коня пятками

и понесся в авангард, до которого было добрых две мили. Через полчаса небо потемнело от поднятой пыли, и по рядам пронесся слух: это Прокопий! Но Юлиан не хотел полагаться на авось: мы тут же разбили лагерь, окружив его тройным кольцом щитов, и стали ждать, чья же это армия - Прокопия или Шапура.

Весь день мы простояли в боевой готовности. Я поспорил с Анатолием на пять серебряных монет против пятнадцати, что к нам идет Шапур, но ни мне, ни ему не суждено было выиграть. С севера приближалось всего лишь стадо диких ослов.

Тем не менее той же ночью персидская армия материализовалась перед нами из ничего.

Юлиан Август

17 июня

Армия Шапура все еще существует. Они встали лагерем в миле от нас. Трудно сказать, сколько их, но явно меньше, чем под Ктезифоном. Наши солдаты рвутся в бой. Мне все утро пришлось их сдерживать. В полдень персидская конница налетела на один из наших легионов. Убит генерал Махамей. Его брат Мавр, несмотря на рану, пробился к телу и принес его в лагерь.

Жара стоит невыносимая. Мы просто шатаемся, но я приказал идти вперед. Сначала персы подались назад, затем выстроились в боевой порядок и преградили нам путь. Мы прорубились сквозь их ряды, и к полудню они исчезли - только кучка сарацинов, как шакалы, следует за нами, выжидая момента, чтобы ограбить обоз.

Я пишу эти строки, сидя в тени финиковой пальмы. Перед глазами ходят зеленые круги - так ослепил меня Гелиос. Горячий воздух обжигает легкие. Пот капает на пергамент, и буквы расплываются. Наши потери незначительны.

20 июня

Мы провели два дня в Укумбре, поместье персидского вельможи. К счастью для нас, у него не поднялась рука жечь свои поля и сады. Наконец-то мы наелись и напились досыта! Солдаты почти счастливы. Я приказал им забрать с собой все припасы - уходя отсюда, мы должны все сжечь. Вряд ли нам встретится столько провианта до границы, а до нее еще добрых двадцать дней пути.

21 июня

Идем вперед. Кругом холмистая пустыня. Мы отошли от Тигра на двадцать миль к западу и движемся на север. Сегодня утром персидская конница атаковала арьергард нашей пехоты. К счастью, рядом была конница петулантов, которая и отогнала персов. В бою был убит один из визирей Шапура -Адак; солдат, убивший его, принес мне снятые с него доспехи. Когда я награждал солдата, Салютий вдруг сказал: "А ведь мы с Адаком были добрыми друзьями", -

и напомнил мне, что когда-то этот визирь был персидским послом при дворе Констанция. Вечером было неприятное происшествие: вместо того чтобы ударить на персов одновременно с петулантами, конница легиона терциаков дрогнула, и вместо полного разгрома персов получилась беспорядочная свалка. За это я разжаловал четырех трибунов в солдаты, но более строго никого наказывать не стал - мы не можем попусту терять людей, будь то трусы или храбрецы.

Похоже, мы заблудились. Мы движемся строго на север, но у нас нет карт, чтобы определить, где найти поселения и воду. Правда, два дня назад в Укумбре старый перс, хорошо знающий местность, вызвался быть нашим проводником. Хормизд обстоятельно допросил его и считает, что он не лазутчик. Старик говорит, что через три дня мы выйдем в плодородную долину, которая называется Маранга.

22 июня

Бой. Казнь. Ветранион. Победа. Где мы?

Приск:Разумеется, старый перс оказался лазутчиком. Он вывел нас в Маранту, но это была вовсе не "плодородная долина", а каменистая пустыня, где мы оказались со всех сторон открыты для атак персидского войска. Юлиан едва успел построить армию полумесяцем и приготовиться к обороне. Первый залп выпущенных по нам персидских стрел почти не причинил вреда, а второго не последовало - Юлиан применил свой излюбленный тактический прием: пустил пехоту бегом на вражеских лучников, чтобы они не успели взять точный прицел.

Битва среди раскаленных камней продолжалась целый день. Я сидел в обозе и ее почти не видел; мне запомнились только удушающая жара, кровь на белых камнях и отвратительный рев слонов, далеко разносившийся в узкой долине.

"Казнь". Когда обнаружилось, что проводник нарочно завел нас в ловушку, его распяли.

"Ветранион". Это командующий легиона Зианнов, которого убили.

"Победа". Едва солнце зашло, как персидская армия исчезла. На каждого нашего убитого они потеряли трех, но история с лазутчиком напугала солдат - куда он завел нас? Может быть, лучше было бы пойти на север по берегу Тигра, хотя это и рискованнее? Всякий раз, когда Юлиан выходил из палатки, его засыпали этими вопросами, но он, как всегда, был уверен в себе.

"Где мы?" И в самом деле, где?

Юлиан Август

23 июня

Мы находимся в восьми милях от Тигра. Я решил пойти на север по берегу реки - правда, путь долгий и самый опасный из-за множества крепостей, но эта пустыня меня пугает. Мы полностью потеряли ориентировку - и преимущество оказалось на стороне противника. Продовольствия начинает не хватать; я приказал раздать солдатам мои припасы. Хормизд говорит, что Шапур все еще готов подписать со мной мир на достаточно выгодных условиях, и советует соглашаться. Это ужасает меня больше всего - если Хормизд отчаялся стать царем, значит, мы проиграли.