Император
Шрифт:
Положив на большое серебряное блюдо обгрызенную куриную ножку, рыцарь сполоснул руки в чаше, наполненной розовой водой, и, сытно рыгнув, потянулся к объемистому кубку…
Тень верного слуги, едва слышно прошелестев через всю залу, изогнулась в глубоком поклоне.
Рыцарь поднял голову:
– Что там такое? Громче говори, раб, ты язык, что ли, проглотил? Какой еще, к дьяволу, стражник? Повозка? Что за повозка… Сама по себе? Без всякой охраны?
Рыцарь вдруг хмыкнул
– Я знаю, что им обещал сам король Вацлав. Но ведь и его величество не властен над лесными разбойниками, так? Эй, кто там? – стукнув по столу кружкой, громко воскликнул молодой человек. – Верные мои слуги! Трубите в рог! Созывайте воинов. Клянусь, нам сегодня выпадет славная охота… И добыча будет знатной – не какой-нибудь там олень.
Прислонив алебарду к будке, стражник, прищурившись, обошел повозку еще раз, на этот раз сопровождаемый тем самым темноволосым пареньком, что правил лошадьми.
– Да сколько раз вам говорить, – размахивая руками, возмущенно восклицал подросток. – Я не возчик, а приказчик торгового дома «Ганс и Георг» из славного имперского города Аугсбурга! Мы, вообще-то, в Нюрнберг ехали, а к вам в Богемию и не собирались… если б не эти достойные люди, – приказчик кивнул на телегу. – Они заплатили – я повез. А что в этом такого?
– Э-э-э, – задумчиво протянул воин. – Как вас зовут-то, забыл?
– Бруно.
– Вы, значит, из Аугсбурга, молодой господин? Немец, значит.
– Ну, конечно же, немец! Вы ж хорошо говорите по-немецки, неужто еще хоть что-то непонятным осталось?
– И вы, значит, по всем имперским землям так разъезжаете? Разбойников не боитесь?
Мальчишка горделиво выпятил грудь:
– У нас подорожная грамота от короля Вацлава! Вы ж смотрели уже. Нет, ну обычно мы едем несколькими повозками, нанимаем стражу, но вот сейчас… эти славные люди заверили меня, что дороги в Богемии мирные и совершенно незачем скидываться на стражу. Дорожную пошлину мы уплатили – что еще-то? Пропустите же нас скорей!
– Пропущу, пропущу, – искоса поглядывая на дорогу, ворчал страж. – Но сперва всех тщательно проверю, расспрошу. Может, вы сами разбойники? Вот с того господина и начну… Вы, вы, в синем плащике… Чех, говорите?
– О, Пресвятая Дева! – в отчаянии заломил руки приказчик. – И зачем я только поперся в эту чертову Богемию? Деньжат захотелось – алчен. Ну, а как же, господи? Я ж женюсь годика через три, а до этого времени хорошо бы заработать на дом – иначе куда жену приведу, на постоялый двор, что ли? Ах, милая Лерба…
Пока стражник нудно расспрашивал одного из пассажиров – они говорили по-чешски, и Бруно ничего не понимал, – явился уже и второй воин, какой-то веселый и немного дерганый. Отозвав напарника в сторону, он что-то быстро шепнул… На том проверка и закончилась, слава Святой Деве!
– Вам
– Спасибо!
Поблагодарив, юный возница, съехав с моста, повернул лошадей на лесную дорогу. Пассажиры радостно болтали: еще бы, вроде все дорожные мытарства закончились – впереди родной дом – Прага.
– Хорошо, что мы все же не взяли стражу, – щурясь от солнца, сказал пан в синем плаще. – А то б они с нас взяли немало!
– Да, сэкономили изрядно, пан Влад.
– Эти стражники – они сами еще чище разбойников будут.
– А кто же еще охраной промышляет? Те же самые разбойники и есть.
Дорожка быстро углубилась в лес, вокруг стало заметно темнее, да и ехать пришлось куда медленней – узко, колючие ветки росших по бокам дороги кустарников царапали борта телеги, словно хотели ее остановить, зацепить, утащить в чащу.
– Ого! Здесь, оказывается, буреломы, – Бруно едва не выругался, увидав валявшуюся поперек дороги ель. – Придется пилить… Сейчас, мои господа, я быстро.
Вытащив из багажного отделения «дилижанса» лучковую пилу, Бруно принялся пилить ствол упавшей елки, да так увлекся, что не сразу заметил выскочивших из леса людей с пиками и мечами.
– Разбойники! – выскочив из повозки, истошно закричал пан Влад.
И тут же упал, пораженный в самое сердце короткой арбалетной стрелой. Все кончилось очень быстро – не было никакой битвы, несчастных путешественников просто взяли на стрелы, словно какую-нибудь боровую дичь, лишь одного заколол копьем какой-то здоровый мужчина в черном, с полумаской, шлеме, называемом салад.
– Ах, господин! Как мы нынче быстро управились!
– А вы думали?! – горделиво приосанившись, предводитель разбойников снял с головы шлем и подшлемник.
Разметались по плечам золотистые волосы, словно львиная грива.
– Да, быстро! Так ведь война – мое кровное дело, не будь я пан Владислав из Пржемберка!
– Слава пану Владиславу! Слава! – радостно закричали остальные… разбойники… или воины славного рыцаря? В те времена частенько это были одни и те же люди. Вот как сейчас.
– Четыре лошади, примерно по двадцать золотых каждая, – бормоча себе под нос, уже подсчитывал доходы замковый эконом – согбенный, лет сорока, мужичонка с вечно озабоченным лицом. – Сама повозка… гм-гм… на полсотни золотых всяко потянет, но это еще как продать…
– Считай, считай, Иржи! – довольно расхохотался пан Владислав. – Все, до самой мелочи, подсчитай… Да поедем в замок, устроим нынче пир!
– Слава нашему пану!!!
– Господин… – появившиеся из лесу двое воинов в коротких кольчугах и панцирях вели под руки поникшего головой Бруно. – Вот! В можжевельнике прятался, щенок.