Императорский Балтийский флот между двумя войнами. 1906–1914 гг.

Граф Гаральд Карлович

Не отставали и дамы. Появилась группа в одинаковых домино, которая затем их скинула и оказалась грибами-мухоморами. Благодаря полной схожести всех костюмов никак нельзя было разобраться, та ли это компания или другая. Далее шли, как обычно, русалки, рыбачки, турчанки, бабочки, испанки и т. п.

Маскарады вообще всегда особенно располагали к веселью, и маски позволяли быть более откровенными. Как тогда говорили, можно было «заинтриговывать» кавалеров. Особенно шаловливые маски не задумывались интриговать и седовласых адмиралов, это очень ценивших. Им вспоминались прежние годы, когда у них на погонах были не орлы, а одна маленькая мичманская звездочка. Но эта скромная звездочка в дамском царстве имела больше успеха, чем адмиральские орлы.

После танцев мы с женой присоединились к макаровской компании. Приятно было опять оказаться в кругу старых соплавателей, и мы засиделись до тех пор, пока нас не попросили уйти, чтобы закрыть собрание.

Тон

всему обществу в Кронштадте задавали главный командир и его жена. Когда эту должность занимал [вице-] адмирал С.О. Макаров, то всем обществом руководила его жена, Капитолина Николаевна. Руководила она и мичманами, заведующими катерами главного командира, которые оказывались как бы адъютантами адмиральши и исполняли все ее поручения. Эти поручения были не по морской специальности, а по светской, но им всецело приходилось подчиняться воле своей веселой и энергичной командирши.

Теперь главным командиром был вице-адмирал Р.Н. Вирен, доблестнейший и храбрейший офицер, рыцарь без страха и упрека. Это был суровый человек, который всегда служил примером исполнительности и долга. Офицеры и команды его очень боялись. Молодых офицеров он держал в большой строгости и часто делал выговоры, а то и сажал под арест – за небрежную одежду, неформенный галстук, за опоздание ему стать во фронт и за всякие погрешности по службе.

Он почти ежедневно объезжал город на своих дрожках, запряженных буланой лошадкой, которую знал весь город. Завидя их, матросы и, грешным делом, некоторые офицеры предпочитали свернуть в боковую улицу, чтобы не попасть под строгий взгляд грозного адмирала. Побаивались его не только военные, но и лавочники, городовые и разные служащие. Они знали, что адмирал вникал во все мелочи жизни города и требовал от всех добросовестного исполнения своих обязанностей. Зато при нем Кронштадт по порядку и чистоте стал образцовым городом.

Адмирал был прав, подтягивая офицеров, потому что иначе некоторые очень распускались. Ярким примером такого офицера был лейтенант Экенберг [270] – небрежно одетый, рассеянный и добродушный человек. По улицам он ходил, мурлыча что-то под нос и имея под мышкой большую коробку из-под гильз, в которой было все необходимое для набивания папирос. Когда ему хотелось закурить, он останавливался перед ближайшим подоконником, ставил на него коробку и невозмутимо начинал набивать папиросу. Когда папироса была готова и закурена, все укладывалось обратно в коробку и путь продолжался. Не помню, где он тогда служил, но его путь лежал мимо здания женской гимназии и его шествование часто совпадало с моментом выхода гимназисток на улицу. Присутствие барышень мало стесняло Экенберга, и он не менял своей привычки – останавливался и производил набивание папиросы. Это, конечно, сильно забавляло гимназисток, да и вся его фигура была очень комичной, так что они над ним подсмеивались. Скоро и зоркие глаза классных дам заметили несуразную фигуру Экенберга. Они были уверены, что он совершает свое хождение мимо гимназии с целью смущать гимназисток. Во всяком случае, с их точки зрения, это было неприличным. Пожаловались начальнице. Та заволновалась, что какой-то морской офицер «пристает» к гимназисткам, и пошла жаловаться адмиралу Вирену.

270

Экенберг Андрей Алексеевич (24.11.1880–?), капитан 2-го ранга (06.12.1913).

Экенберг был вызван к адмиралу. Когда он предстал перед ним и узнал, что его обвиняют в приставании к гимназисткам, то тут же улыбнулся, чем страшно рассердил главного командира. Но все же ему удалось убедить его, что такое обвинение ни с чем не сообразно. Адмирал, оглядывая Экенберга, легко поверил в это, так как уж слишком к его облику не подходила роль дамского ловеласа. Он был отпущен с миром, но ему рекомендовали избрать другой путь для возвращения домой.

Когда Экенберг был молодым мичманом, он отличался беспутством, и давно бы уже ему пришлось покинуть флот, если бы он не женился на достойной женщине, которая сумела его заставить прекратить пить.

Жизнь на «Александре» текла без всяких перемен. Офицеры-преподаватели целые дни отсутствовали в классах и оставались на корабле только в дни своих дежурств. Сидеть на корабле было скучно, и скучнее всего приходилось нашему бедному старшему офицеру. Одно время он увлекся игрой в пинг-понг, да с ним увлеклись и другие. Так в обязанность остающихся на корабле и вошло играть по вечерам с Моласом в пинг-понг, и все достигли большого совершенства в этой игре.

Когда же это надоело и ему начинало не хватать общества, он стал устраивать в кают-компании вечера с судовыми дамами. Конечно, приглашался командир с женой и дочерью. Его жена была очень милой дамой, но занимать ее для молодежи было совсем не весело, да и более солидные как-то часто оказывались поближе к молодым дамам.

Поэтому Молас решил принять решительные меры и перед приемом указывал, кто должен занимать семью командира. Чаще всего это приходилось на долю доктора и механика, но они и были по возрасту значительно старше всех остальных.

Помещение кают-компании «Александра», когда-то лучшего броненосца русского флота, долго плававшего флагманским кораблем эскадры Средиземного моря [271] , было прекрасно отделано. Мы уютно проводили время на наших вечерах, было пение, музыка и иногда танцы.

В тот период Артиллерийский отряд находился в блестящем состоянии. Начальником отряда был контр-адмирал Герасимов, исключительно выдающийся офицер и артиллерист. Заведующий обучением офицер был капитан 2-го ранга Игнатьев, который сумел сразу повысить уровень преподавания и собрал кадр выдающихся профессоров-артиллеристов. Правда, этому много способствовало то, что среди офицеров царило увлечение артиллерийским делом в связи с закладкой больших линейных кораблей типа «Петропавловск» [272] . Да и вообще в те времена был расцвет артиллерийского дела во всех флотах, так как в будущей морской войне представлялось, что главную роль будут играть линейные корабли. Теперь в Артиллерийские классы шли лучшие офицеры, которые не только становились выдающимися специалистами на кораблях, но способствовали развитию артиллерийского дела на флоте вообще.

271

Корабль находился в Средиземном море в 1896–1902 гг., при этом на нем держали свой флаг контр-адмиралы Н.И. Скрыдлов (1898–1899), К.Р. Вальронд (1899), капитан 1-го ранга И.И. Хмелевский (1900), контр-адмирал А.А. Бирилев (1900–1901) (Линейный корабль «Император Александр II». 1887–1912 г. Ревель, 1912. С. 6).

272

Традиционно говорят о линейных кораблях типа «Севастополь». Четыре таких дредноута были заложены на Балтийском и Адмиралтейском заводах в Петербурге 9 июня 1909 г., спущены на воду в июне – сентябре 1911 г., вступили в строй в конце осень 1914 г. При водоизмещении 23 000 т, длине 184,85 м и ширине 26,88 м несли мощное вооружение: двенадцать 305-мм орудий (располагались в четырех трехорудийных башнях, стоявших в диаметральной плоскости, что позволяло всем одновременно вести огонь на один борт), шестнадцать 120-мм орудий в казематах (для отражения атак миноносцем). Имели не очень толстое, но прикрывавшее всю площадь борта бронирование.

В число зимних занятий учеников Артиллерийской школы также входили строевые учения, которые производились в морском манеже. Ротами командовали судовые офицеры, так что и мне пришлось несколько раз бывать на этих учениях. Одной из рот командовал мой товарищ по выпуску, лейтенант Ф.Ф. Рейнгард – очень маленького роста, на кривых ножках и со слабым голосом. Мы с ним не твердо знали строевое учение. Он был старшим, и ему приходилось командовать всем учением. Поэтому путаниц у нас выходило немало. Его команды, подаваемые слабым голосом, с трудом можно было расслышать, а к тому же он совершенно терялся при своем росте среди рослых матросов.

Вообще Рейнгард был забавный человек. Его еще в корпусе прозвали Фей Феичем, так за ним эта кличка и установилась. Корпус он окончил фельдфебелем, затем прошел Артиллерийский класс и Михайловскую артиллерийскую академию. Казалось бы, он должен был бы быть выдающимся артиллеристом, на самом же деле был совершенно никчемным. Когда он управлял стрельбой, то получался один конфуз. Не годился он и в преподаватели к офицерам и учил только комендоров. Память у него была отличная, но способностей было мало. Человеком он был милейшим.

В Морской корпус он поступил из сухопутного корпуса, когда попал в первое плавание, то ему так не понравилась жизнь на корабле, что, когда его уволили на берег в Ревеле, то он сел на поезд и уехал к родителям. Начальство, не подозревая об этом, страшно перепугалось этим исчезновением. К счастью, родители прислали телеграмму, что их сын у них. Его хотели исключить из корпуса, но как-то дело уладилось и он остался.

Выйдя в офицеры, он сразу попал в Артур и там выдержал осаду и сражался совсем неплохо, во всяком случае, будучи мичманом получил Владимира 4 ст. с мечами [273] . Но первое время так боялся разрывов больших снарядов, что прятался в каюту и приятели насильно его вытаскивали, чтобы к ним приучить.

273

Ф.Ф. Рейнгард был удостоен ордена Св. Владимира 4 ст. с мечами и бантом лишь в 1912 г., через четыре года после производства в лейтенанты.