Императорский воспитанник
Шрифт:
Даниэля она нашла быстро. Оглядела его издали, убедилась, что все в порядке. Хотела подойти, но топать почти через весь лагерь было тяжело, и наверняка по дороге кто-то перехватит. Поэтому Каро только пристально смотрела на Дана, ожидая, когда тот повернется и заметит ее приглашающий жест.
Первым делом Даниэль наткнулся на Грено, тот велел ему, как следует подкрепиться и опять умчался, раздавая распоряжения направо и налево. Лагерь активно сворачивался. Даниэль был голоден, но вопреки этому кусок не лез ему в горло. Казалось, что каждый из присутствующих людей, бросая на него взгляд, вспоминает про его вчерашнее унижение. И Каро…
Он торопливо отложил миску и приблизился к Ее Высочеству.
Каро неожиданно тоже смутилась, сама не понимая от чего. Смотрела, как он подходит, и не могла поймать ни одной связной мысли. Что она хотела ему сказать? Ведь что-то хотела и еще минуту назад знала, что именно…
— Как ты себя чувствуешь? — Все же вспомнила девушка в последний момент, когда Дан уже подошел, и молчать было глупо.
— Я?! — рассеянно переспросил Даниэль и неожиданно ляпнул вчерашнюю фразу Грено, — я в комплекте… — потом опомнился, что за чушь он несет! И перед кем!
— То есть… со мной все нормально. А как тв… Ваша рана?
— Тоже неплохо, спасибо. — Каро улыбнулась. Такая явная растерянность Даниэля почему-то действовала на нее ободряюще. Она хотела что-то еще добавить, очень важное. И если бы она успела… наверное, у этой истории было бы совсем другое продолжение. Но увы…
Каро протянула руку, и почти коснулась щеки мальчика. Даниэль замер, уже ощущая на своем лице прикосновение этих тонких пальчиков… Но тут за ее спиной послышался голос:
— Каро, ты должна поесть. Я все принес! И не вздумай отказываться. Будешь опять зеленая, спихну в ручей, лягушкам там хорошо!
И мираж растаял. Чудесное ощущение развеялось быстрее, чем дым от костра. Что ж, миражам и положено исчезать, — смутно подумал Даниэль.
Рядом с палаткой стоял Лан, держа в руках поднос с завтраком. Каро вздохнула, еще раз улыбнулась Дану, словно извиняясь, и покорно ушла в палатку.
И тут Даниэль внезапно понял, почему Каро примчалась за ним, почему интересуется его самочувствием — она считает себя ответственной за него! Так же как за любого из своих воспитанников. Вот Лан для нее — совсем другое дело, сжало сердце тоскливой догадкой. Даниэль вернулся к своей еде, но доесть так и не смог. У него было много всего на душе и на уме, слишком много, чтобы он мог толком подобрать слова для описания своих чувств.
Вскоре свернули лагерь, Грено скомандовал минутную готовность, и ровно через минуту после этого группа снялась и двинулась в обратный путь. Они ехали по тропе, под сенью деревьев, ещё более плотной, чем та, что окружала поляну. Потом выехали на широкий тракт. Каро по-прежнему в начале группы, за ней Лан. Дан плёлся сзади, намеренно не сокращая расстояния. На душе у него было тревожно, хотя временами пробивалась какая-то странная, нелепая надежда и еще что-то, что заполняло собой все-все изнутри.
«— Никто не может с ней сравнится!» — думал он в каком-то глупом, детском восхищении, провожая Каро взглядом — и тут же одёргивал себя. Всё это не имеет никакого смысла теперь.
Глава 18
Они
Личный лекарь Ее Высочества, сухопарый желчный старик, всегда спокойный, как вода в стакане, почти полчаса орал и брызгал слюной, после того, как покинул покои принцессы. Досталось всем. И глупым девчонкам, пренебрегающим элементарными мерами безопасности. И пустоголовым мальчишкам, убегающим из дому. И здоровым взрослым козлам, не умеющим присмотреть за ребенком как следует.
Грено спешно ретировался, опасаясь за крушение своего авторитета перед подчиненными. Возмущенный старик когда-то учил еще воспитанников Императрицы и до сих пор считал себя в праве схватить «негодного мальчишку» за ухо. Не взирая на возраст и звание этого самого «мальчишки».
Потом чуть успокоившийся лекарь отправился осматривать Даниэля. Но, увидев его спину, он снова поднял крик. Без разговоров загнал Дана в постель, грозя собственноручно содрать с него одежду, если тот сию секунду не снимет ее сам. И еще долго ворчал, обрабатывая рубцы и шрамы от стека. Слава богу, он пользовался магией, а не иголкой с ниткой.
Перепуганный и в то же время обрадованный Максимилиан внимательно выслушал все наставления кая лекаря по уходу за своим подопечным. Как только последний ушел, старый камердинер, как сотни раз бывало раньше, присел на постель «его светлости».
— Даннике-Даннике. Ну разве так можно? Как ты нас напугал, мальчик…
Даниэль виновато вздохнул. Он уже сотню раз за все это время успел отругать себя, что не оставил Максимилиану даже записки.
— Максимилиан, скажи мне, только честно, я не обижусь, — мальчик требовательно посмотрел на старика, — скажи, это правда, что я в герцогстве совсем бесполезен?
Старик опешил, потом улыбнулся и погладил своего непутевого герцога по волосам и по плечу:
— Глупый. Ты наш Даннике, наш мальчик, мы же тебя вырастили. Мы все очень переживали. И я, и Грена, и Эллис, и много еще кто. Герцог ты, или не герцог, ты останешься НАШИМ навсегда. Я так думаю, если человек дорог стольким людям, он уже не бесполезен. И потом… Ты так быстро учишься. Если постараешься — добьешься всего, что захочешь.
Даниэль подумал, что Лана ему, пожалуй, никогда не догнать. А в остальном… он попробует! Вот только поправится и обязательно попробует! Для Максимиллиана и всех кому он не безразличен, для НЕЕ…
— Максимилиан, ты не очень устал? Посиди со мной еще немного… — Даниэль взял сухую жилистую руку, совсем как делал маленький Даннике, когда засыпал. И подумал, как хорошо снова оказаться дома в своей постели, когда рядом Максимилиан и когда… — закончить мысль он не успел, потому что заснул.
Максимилиан ушел еще не скоро. Дан уже спал, а старик все сидел рядом с ним, тихонько поглаживая исцарапанную мальчишечью ладонь в своей старой и морщинистой. И улыбался.
С тех пор, как Каро ускакала, бросив им такой невозможный, страшный приговор, мальчишки не находили себе места. Да и не они одни, надо сказать, все эти четыре дня(четыре бесконечности!) в замке прочно поселилась тревога. Она жила на взволнованных лицах прислуги, в тихих перешептываниях и многозначительных переглядках. Весь замок словно притих в ожидании.