Императрица и время

Чурсина Мария Александровна

– Я не пойду дальше. Она остановилась, когда поредел ковёр из плотных листьев лилий - сзади они застилали землю, а сейчас редко-редко ютились в тени, под деревьями.

Луксор оглянулся. Под его ногами уже шуршал сухой песок. Тонкие янтарные стволы сосен теснили вечноосенние деревья назад, в сторону замка.

– Тихо. Ты слышишь?

Совсем близко, под высоким песчаным обрывом, шумел Сантарин, и кричали птицы.

– Что?

Птицы пели в просветах синего неба, в котором макушками купались сосны. Теперь Орлана тоже услышала голоса и

ощутила запах сырых камней: наверное, потому, что совсем близко была река.

В десятке шагов слева, между рытвин, оставленных тремя поваленными с обрыва деревьями, виднелся остов строения. Белые камни раскрошившейся от времени кладки запутались в реденькой траве. Обрушенные башенки вздымались тупыми зубьями.

Голоса - или шорох волн - стихли, когда она зашагала в ту сторону. Только отчаянные крики птиц, чёрными тенями метавшихся над рекой, оглашали лес.

Там, на белых камнях, поросших бурым мхом и фиолетовыми лилиями, сидела её дочь, держа на коленях раскрытую книгу. Там, на толстой ветке вечноосеннего дерева, привалившись спиной к шершавому, нагретому солнцем стволу, устроился Идрис, и край его накидки полоскался в ветре с Сантарина.

Он смотрел на неё недобро. Смотрел так, будто бы следил с того самого момента, когда она вызвала к себе начальника караула и приказала искать Эйрин. Или с того, как Орлана спустилась в старую тронную залу, одёрнув руку от пыльных перил, огляделась и позвала ветер из проёма в рухнувшей стене - ветер не пах Сантарином.

Он пах лилиями и сладостью - как и всегда, в Альмарейнский полдень.

– Эйрин, я же просила тебя не уходить так далеко в лес, помнишь?
– Орлана остановилась в двух шагах от них, там, где белые камни ещё не превратились в пыль, в крошево.

Та опустила голову - совсем низко, так, что распущенные волосы укутали ей колени, и Орлана поняла, что отвечать ей никто не собирается - пошла следующая стадия ссоры - упорное молчание до тех пор, пока одна из сторон не устанет и не сдастся. А Эйрин умела молчать по нескольку дней.

За спиной Орланы листья зашуршали, как от порыва ветра, и на лесную прогалину вышел Луксор.

– Леди, вижу, вы забыли наш вчерашний разговор. Он, как будто и не увидев Идриса, прошёл прямиком к дочери и взял её за плечо.
– Немедленно отправляйся в свою комнату. И до ужина потрудись вспомнить, что я тебе говорил.

Зашуршала высокая трава. Эйрин встала и начала нарочито медленно отряхивать подол платья, весь испачканный белым. Гладко расчёсанные волосы всё ещё скрывали её склонённое лицо, Луксор завёл одну прядь ей за ухо и заглянул дочери в глаза.

– Слово 'немедленно' всё ещё что-то значит?

Она фыркнула, мотнула головой, как недовольный зверёк, и зашагала прочь от обрыва. Эйрин не бросила на Идриса прощального взгляда, и книжку сжала в пальцах так, что перекосился корешок. Она обошла Орлану по широкому полукругу.

А вот Луксор обернулся.

– Поговорим после, хорошо?

– Да.

Луксор ушёл. Холодный ветер с реки трепал край её мантии,

и надсадно кричали птицы. Идрис молчал. Он сидел в прежней позе, покачивал ногой и смотрел мимо. Может быть, на тех самых птиц.

Орлана перешагнула через остатки стены. Внутри разрушенного здания, сквозь камни бывшего пола пробивались цветы: белые, мохнатые, на тонких стебельках. Она села на место Эйрин, на нагретые солнцем камни, и посмотрела в синее - до рези в глазах синее - небо.

– Скажи откровенно, зачем тебе всё это? попросила Орлана.

Ветер дышал ей в лицо запахом водорослей. За глинистым обрывом, на мелководье, лежали чёрные тела рухнувших деревьев.

– Зря ты её считаешь никчемной дурочкой. Зашуршали листья - это Идрис спрыгнул на землю. Почти бесшумно подошёл сзади.
– Зря ты считаешь, что она не сможет стать магом времени.

– Идрис, перебила она его вкрадчивую речь, мы тут одни. Мы оба помним, что происходило пятнадцать лет назад. Я должна убедиться, что ты не отыграешься на Эйрин за меня.

Он фыркнул - совсем как Эйрин пару минут назад, - и зазвенели цепочки в его волосах. И Орлана с внезапной точностью узнала в этом звоне голос ветра, гуляющего по старой тронной зале.

– А что было-то? Ничего не помню. Напридумывала, тоже мне

Выпрямленные плечи заныли от напряжения, и солнце золотой кляксой растаяло в темноте закрытых век.

'Значит, всё почудилось', - подумала Орлана.

Почудилось. Вздохи ветра за окном - почудились. Показалось - хищная полуулыбка Идриса, его взгляд - как будто он следил за ней все эти пятнадцать лет. Хотя, может быть, он и следил - магию времени невозможно почувствовать, от неё не существует защит.

Судя по шорохам у неё за спиной, Идрис забирался на очередное дерево. Хрустнула ветка - Орлана открыла глаза, но не обернулась.

– Значит, ты хочешь взять её в ученицы, повторила она, пытаясь снова сжиться с этой мыслью.
– И правильно ли я понимаю, что она больше не вернётся... домой?

– Не заставляй меня объяснять!
– В ответ ей зашуршали листья, испуганная птица захлопала крыльями. Орлана обернулась и не увидела собеседника: Идрис забрался слишком высоко в крону дерева.
– Ты сама знаешь. Ну, придёт ещё. Накануне какой-нибудь страшной гадости. Например, если тебя убивать соберутся.

Орлана подставила лицо солнцу. Слишком явно всплывал в памяти прошлый визит Идриса. Выращенное внутри спокойствие готово было пойти трещинами от одного только его голоса.

– И потом, неожиданно заявил Идрис справа. Орлана обернулась: маг времени удобно расположился на толстой ветке, распростёршейся над останками башенки, не нужно искать во всём плохое. Скажем, может быть, я спасу Эйрин. От смерти, например.

Он оторвался от созерцания солнечного горизонта и глянул на неё - и вдруг на одну секунду стал тем самым Идрисом, которого она знала до смерти отца. Который заявлялся в замок и откалывал такие штуки, что она давилась смехом, спрятавшись за колонной.