Императрица всех сезонов

Джин Эмико

Монахи говорили громче и быстрее. Горло Акиры пылало. Он открыл рот, оттуда вырвался дым. Он горел изнутри.

Монах с бородой наступал к Акире. Холодная сталь ласкала его кожу, оковы обвили его запястье.

«Что мы ответим?» — что-то ожило в нем. Будто вспыхнул порох от спички, Акира взорвался.

— Не-е-е-ет! его рев прогремел в пустых улицах.

Окно разбилось. Стая испуганных чаек взмыла в небо. На миг монахи замолкли. Этого хватило.

Акира поднял тело, ударил с разворота. Он услышал треск ломающейся челюсти монаха.

Горло Акиры болело и горело, но он смог вдохнуть. Потирая челюсть, священник с седой бородой перестал быть угрозой. Акира посчитал. Оставалось одиннадцать. Он вытащил звездочку из-за пояса. Осталось лишь пять. Каждый сюрикен был на счету.

Монахи продолжили говорить. Их голоса делались все громче, разносились по улицам. Вспышки движения отвлекли Акиру. Улицы были не такими пустыми, как он думал. Его кожа натянулась от гнева. Вопли боли заполнили улицы. Ему нужно было заткнуть монахов. Сквозь дымку Акира понял, что на него проклятия действуют не так сильно, как на других ёкаев.

«Потому что я наполовину человек», — проклятия обжигали, но не сбивали на землю. Сюрикен нагрелся в его ладони. Он согнул руку в локте, и звездочка полетела по дуге. Она задела горло священника, другого, еще и еще, пока четверо монахов не схватились за шеи с кровью между пальцев. Он знал, что их сердца остановились. Их души вспыхнули, а потом погасли. За мгновение.

Акира вытащил еще звездочку, готовый бросить. Но замер. Оставшиеся монахи с потрясенным видом повернулись и побежали.

«Бегите, трусы. Бегите».

Он задержал дыхание, вытащил сюрикен из мишени и опустился возле Ханако, принялся за оковы на ее запястьях. Стучали шаги, самураи вырвались из башни с часами.

Рен цокнул.

— Он прав. Времени нет, — хрипло сказала Ханако.

Самурай спустился.

Ёкаи на улице стояли с большими глазами, не зная, что увидели. Ёкай, противостоящий проклятиям? Неслыханно.

— Акира, ты должен идти, — с нажимом сказала Ханако. Сколько раз Акира убегал? От страха? Или потому что так говорили? Хватит. Ханако могла оставить его в башне. Но она рискнула жизнью, чтобы спасти его. Акира шагнул к Рену и Ханако, заслоняя их от самурая. Непробиваемая стена.

«Один против сотни? Не честно, — Акира улыбнулся. Для них».

Что-то задело его левое плечо. Они встал рядом с ним. А потом глазастый появился справа от Акиры. Больше ёкаев заполняло улицу. Они сжимали кулаки, готовые к бою.

Самураи встали в ряд. Они вытащили со свистом мечи. Монахи убежали, проклятий больше не было, и самураи остались одни. Но ёкаи были в ошейниках, их сила была равной людям.

«Теперь честно».

Акира поманил самураев, опасно сверкая глазами.

ГЛАВА 41

Таро

Руки Таро были в масле. Пот стекал по лбу и щекам. Его глаза были сухими, налитыми кровью. Он поворачивал в руках механическое сердце, а потом бросил его на стол со стуком. Оно было безобразным. Так казалось от

горя. Таро не мог ничего оживить.

Сон не давался ему. Как Мари могла это сделать? Ее обман терзал его душу. Как он мог так ошибиться в ней? Он так хотел любви, что обманул себя? От этого он злился, ощущал унижение. Но все еще не хотел верить в это.

Таро не покидал мастерскую с поимки Мари. Теперь он выглянул в окно и увидел, что луна висела низко на небе. Нападение на башню с часами скоро закончится. Он хотел пойти и увидеть Сына кошмаров на коленях, но Сатоши и сёгун убедили его остаться.

— Слишком опасно, небесный владыка. Мы его поймаем и приведем во дворец, а вы решите, что с ним делать, — сказал военачальник.

Тихий стук перебил мысли Таро. Прошел Сатоши, руки прятал в складках белого одеяния.

— Надеюсь, у тебя хорошие новости, — рявкнул Таро.

— Хорошие и плохие, Ваше величество.

— Сначала плохие, — сказал Таро.

Сатоши слабо улыбнулся.

— Как наш отец.

До смерти императора Таро разозлился бы на такое сравнение. Но теперь Таро о многом сожалел.

Лицо Сатоши переменилось. И он проклинал себя за свое безразличие последние несколько часов.

— Ты тоже потерял отца, — его наполовину брат теперь был единственным живым родственником.

Красные пятна появились на щеках Сатоши.

— Думаю, мы оба теперь сироты, — сказал Сатоши.

Таро был маленьким, когда мать Сатоши повесилась на вратах дворца. Сатоши нашел ее тело.

— Плохая новость, — хрипло сказал Сатоши. К сожалению, Сын кошмаров сбежал, Ваше величество. Монахи сообщили, что он не страдает от их проклятий, — слова Сатоши были тихими, но Таро слышал их, словно он кричал на горе. Убийца отца все еще был живым.

— Тогда какая новость хорошая? спросил Таро.

Сатоши улыбнулся.

— Хорошая новость, что мятеж подавили. Ёкаи, что выступили против самураев, будут наказаны, станут примером.

Таро кивнул.

«Столько жизней будет потеряно, — все из-за Сына кошмаров. Когда Таро поймает его, он покажет ему, какую тот причинил боль остальным. Смотри, сколько твоих собратьев погибло. Не пытайся подниматься выше, чем твое место по рождению», — если все оставались бы на местах, было бы спокойно. Так всегда говорил их отец.

Сатоши продолжал:

— Мы поймали заговорщиков Сына кошмаров, юки-онну и демона они.

— Это хорошая новость? фыркнул Таро.

— Мы думаем, что он попытается спасти их, императрицу — Сатоши замолк.

Таро стиснул зубы, услышав о Мари. Сын кошмаров придет за Мари.

— Пусть идет.

Сатоши улыбнулся.

— Я надеялся, что вы так скажете. Я оставил ловушку в Главном зале для него.

Луна за окном опускалась к горизонту. Скоро рассветет. Таро проклинал новый день. Солнце не смоет горечь предательства. Он хотел вечную ночь, под стать его черной душе. Несмотря на план Сатоши, Таро ощущал усталость. Он махнул рукой.