Императрица

Бак Перл С.

Она не прислушалась к этим словам. Ее день рождения?

— Говори, — призвала она, — правду, правду!

— Я верю в твою собственную мудрость, — ответил он неохотно. — Если случится, что наши силы будут разбиты японским врагом, который сейчас окопался в слабом государстве Корея после вторжения туда прошлым летом, то тогда, может быть, посреди этого горя для всей страны ты не захочешь дозволить празднования для себя.

Она какое-то время размышляла над его словами. Она вздохнула и сидела неподвижная и задумчивая, опустив глаза. Затем она медленно поднялась и медленно пошла по изразцовому полу к своему трону и села. Он тоже встал и ждал, пока она снова не сядет

на трон, и тогда прошел к ней и опустился на колени, и на этот раз она не остановила его. Она посмотрела вниз на его широкую склоненную спину и сказала:

— Иногда я предвижу впереди такую беду, что я не знаю, куда обратиться за помощью. В темноте моих ночей я просыпаюсь и разглядываю будущее, и там, столь же близко от меня, как моя собственная рука, я вижу грозные тучи. Что выпадет моему царству? Я думала, что когда пройдет мой день рождения, то мне следует призвать предсказателей и узнать про зло, каким бы чудовищным оно ни было, но я чувствую, что оно приближается.

Он сказал твердым глубоким голосом:

— Лучше, чем гадать, ваше величество, было бы подготовиться.

— Тогда сам прими командование моими силами здесь в столице, — призвала она. — Будь рядом со мной и защищай меня, как ты это делал раньше. Я никогда не забуду ту ночь, когда ты пришел к моей палатке в диких горах у Жэхэ. Твой меч спас в ту ночь мою жизнь и моего сына тоже.

Холодное и горькое стремление захватило ее сердце, хотелось произнести вслух слова, которые подсказывало сердце: «Ты спас тогда нашего сына». Но она не могла произнести этих слов. Он был мертв, их сын, и похоронен как император и сын императора, и пусть он покоится с миром в своей императорской могиле.

— Я принимаю эту должность, — сказал Жун Лу и, поднявшись, взял скипетр принца обеими руками и покинул библиотеку.

Увы, не суждено было ей отпраздновать день рождения. Народ пожертвовал много денег на то, чтобы построить триумфальные арки над дорогами от Императорского города к Летнему дворцу, были построены высокие алтари, на которых настоятели буддистских храмов должны были распевать сутры. Вся страна, жители всех провинций и внешних территорий готовились к празднованию самого почтенного дня их повелительницы. Но неожиданно враг с Японских островов напал на китайскую флотилию джонок и полностью уничтожил ее, а народ Кореи, находившийся в подчинении трону Дракона, громко взывал о помощи, так как японские войска захватили и их землю, и если им не помочь, то страна их погибнет.

Императрица, получая горестные сообщения ежечасно и накануне дня своего рождения, от расстройства впала в ярость. Она знала свою вину: она потратила на Летний дворец деньги из казны императорского военного флота, на которые можно было построить корабли, способные победить корабли врага. Но натура ее была такова, что, сознавая свою вину, она никому не позволяла предъявлять ей претензии, дабы не ослабить таким образом свою императорскую власть. Трон должен сохраняться неприкосновенным, недосягаемым. Она отказалась есть. Затем она отказалась спать и отдыхать. Она провела целый день в посте, шагая взад и вперед по залам своего дворца. Не позволяла она себе и развлекаться со своими любимцами: цветами и птицами. Она не открывала книг, не развертывала свитков, не занималась обычными делами. Она ходила взад и вперед, сперва по библиотеке, затем по коридорам, пока по Запретному городу как недобрый ветер не разнеслась весть, что императрица была в ярости, и никто не знал, где взорвется ее ярость, но взорваться она должна была непременно.

Отбросив беспорядочные мысли, крутившиеся смерчем вокруг трезвого холодного

сознания того, кто главный виновник, она выбрала двоих, чтобы возложить ответственность. Прежде всего она призовет младшего из них — генерала, которому она более всего доверяла, Ли Хунчжана, и на него выльет свой гнев. Решив это, она послала главного евнуха за генералом. В назначенный час она пришла в Зал аудиенций и намеренно приказала оставить двери открытыми, чтобы любопытные уши могли слышать бурю ее гнева и разнести новость по дворцу, откуда она проникнет в город и в страну.

— Вы! — закричала она на полного рослого генерала, когда тот встал перед ней на колени. Она не снизошла до того, чтобы показывать на него указательными пальцами, она направила в его сторону два мизинца, вытянув вперед руки, — Вы осмелились потерять наши корабли, даже зафрахтованный транспорт «Коушин»! Он лежит на дне моря. Где мы найдем деньги, чтобы заплатить за него? Посмотрите, что ваша глупость принесла нашему государству!

Генерал был слишком умен, чтобы молвить слово. Он оставался стоять на коленях, его дорогие одежды стелились но полу. Она знала, что он не осмелится возразить, и устремилась в новый приступ гнева.

— Вы! — закричала она снова, бросив это слово ему как проклятье и направив в него два мизинца, словно намереваясь пронзить его насквозь. — Где была ваша голова все эти годы и о чем заботилось ваше сердце? Вы забыли о благосостоянии страны! Вы заботились только о тех торговых пароходах, которым вы разрешили ходить по нашим рекам, и о том, чтобы строили иностранные железные дороги, хотя вы знаете очень хорошо, как я ненавижу эти иностранные выдумки; я слышала, что вы даже построили иностранную ткацкую фабрику в Шанхае, доходы от которой вы кладете себе в карман! Разве ныне знаете, что должная преданность трону требует всего вашего времени и всех мыслей?

Он все еще не хотел отвечать, хотя императрица ждала, не опуская вытянутых рук. Тогда она начала снова, пронзая воздух над его головой своими мизинцами.

— В течение десяти лет сколько было потеряно из-за вашей алчности и себялюбия! Франция захватила Аннам и напала ни Тайвань, лишь с трудом мы смогли избежать войны с этой иностранной державой, и это в то самое время, когда нам пришлось столкнуться с таким несчастьем, как война Кореи и Японии. Как же это получается, что иностранные народы осмеливаются угрожать нам и нападать на нас? Это потому, что наша армия и флот слабы, но кто же виноват в этой слабости, как не вы? Вы останетесь на своей должности, отступник и предатель, и то, что вы не сделали, вы сделаете теперь, и вы будетe лишены всяких почестей. Подобно рабу вам не будет дано право отдыхать, и подобно рабу вы будете наказаны.

Она опустила руки, громко вздохнула и выдохнула несколько раз, а затем приказала ему уходить.

— Вставайте, — сказала она. — Исполняйте свой долг. Любым способом верните то, что вы потеряли. Мы должны добиться мира, боритесь за всякую почесть, которую вы можетe сохранить для вашей повелительницы.

Генерал поднялся, отряхнул пыль с колен и спиной попятился к выходу, кланяясь при этом, и на его полном лице она увидела выражение терпения, которое почему-то поразило ее до самого сердца. Этот человек уже спасал ее не один раз, он послушно выполнял ее приказания, и она знала, что он по-прежнему был верен ей. Когда-нибудь она снова будет снисходительна к нему, но не сегодня. Она не допустит, чтобы ее сердце жалело кого-то; ее самому большому гневу еще только предстояло выплеснуться. И она призвала императора, написав ему собственноручно и приложив к своему имени императорскую печать.