Имперец. Том 3

Романов Михаил Яковлевич

— Этот сейф вмонтирован в стену и защищен шестизначным паролем! — с высокомерной гордостью заявил глава рода.

— Ой, да кого это волнует, — отмахнулся я. — Ну, я предлагал виру.

А затем взял и пальцем прорезал прямоугольное отверстие прямо в дверце сейфа. Все-таки не зря меня Разумовский гоняет! Есть польза от его зверских тренировок.

— Су-у-ука-а-а!!! — завопил Распутин-старший, потеряв всякое самообладание.

— Ну что ты кричишь, князь? — пробормотал я, выуживая разные бумажки и флешки из сейфа. — Ты же сам выбрал.

— Хочешь денег? Да

я тебя всего деньгами завалю, ты в своем нищем приюте столько в жизни не видел!!! — орал мужчина, все больше убеждая меня, что я потрошу курочку, несущую роду Распутиных золотые яички.

— Это бонусом возьму, надеюсь, ты не против, — пробормотал я, смахивая улов в валяющуюся на одном из кресел кожаную мужскую сумку.

— Я тебя убью!!! — пуча глаза от бессильной ярости, пригрозил мне Распутин.

— Нет, ну ты, конечно, можешь попробовать, но я бы не рекомендовал, — проговорил я, встав напротив пришпиленного мужчины и опираясь ладонями на столешницу. — И я сейчас скажу один раз и больше повторять не буду. Если еще раз ты, твой сын, брат, сват, жена, любовница… хоть кто-то из твоего рода попытается навредить мне или моим близким, или мне покажется, что это так, я приду уже не за вирой, а за головой каждого в этом доме.

Распутин-старший смотрел на меня с такой ненавистью, что если бы мог пошевелить хоть пальцем — уже б попытался убить.

— Я понятно объясняю? — спросил я, игнорируя страшные рожи, которые корчил мужчина.

Глава рода еще хранил остатки гордости, а потому высокомерно поджал губы, считая ниже своего достоинства отвечать какому-то там плебею.

Ну да мы не гордые…

Я сделал круговое движение пальцем, и ледяные клинки, которыми мужчина был приколот к креслу, провернули полный круг в ране. Распутин взвыл тоненько, жалобно. Даже не взвыл — заскулил, как псина.

— Я понятно объясняю? — с нажимом повторил я.

— Д-д-да… — с трудом то ли прошипел, то ли прошептал мужчина.

— Ну вот и чудненько, — подвел итог я, закидывая полную трофеев сумку на плечо. — Можешь не провожать, я сам знаю дорогу. И передавай привет своему дорогому сыночку.

Я призвал туман, чтобы не доставлять Распутину удовольствие видеть мою спину, и белое молоко заполонило не только прилегающую к особняку территорию, но и все здание. Запертые в своих комнатах люди отчаянно паниковали, кто-то пытался выломать дверь изнутри.

Туман развеялся лишь в тот момент, когда мой «Руссо-Балт» отъехал уже на приличное расстояние.

И ни одна полицейская машина так и не остановила меня по дороге домой.

Глава 11

Москва, Хамовническая набережная, Олег Юрьевич Корсаков

Олег Юрьевич Корсаков мало покидал свой особняк в последнее время: здоровье подводило мужчину все чаще. Но когда дочке прямо посреди их напряженного разговора о ее сомнительной личной жизни позвонили люди Нарышкина и попросили явиться к арендованному Василисой офису, мужчина понял — оставаться в стороне невозможно.

На место происшествия Олег

Юрьевич привез свою дочь со всем возможным пафосом: и на «Руссо-Балте», и с машиной охраны, и с собственной персоной. Пусть не думают, что могут обидеть его девочку, потому что какой-то сопляк влез в игры для взрослых! А дочку под домашний арест и замуж. Вот как только следствие завершится, так и все.

Так думал глава рода Корсаковых, вылезая из автомобиля и осматриваясь.

Офис, что сняла его дочка, располагался в отличном месте. И здание, честно сказать, было шикарным. Да и в целом, выудив у Василисы некоторые факты о проекте, Корсаков испытывал настоящую гордость за свою малышку. Все-таки умница! Дура, конечно, влюбленная, но умница! Кровь, как говорится, не водица…

На месте работали спецслужбы. Пожарные, саперы, еще какие-то люди в форме и без.

— Госпожа Корсакова? — к ним подошел мужчина с невыразительным лицом в скучном сером костюме, полностью игнорируя стоящего рядом Олега Юрьевича.

— Вопросы госпоже Корсаковой будете задавать через меня, — процедил отец девушки, и невзрачный человек соизволил обратить на него внимание.

— А вы, собственно, кто? — приподнял брови особист.

— Я — ее отец! — произнес Корсаков со всем возможным пафосом.

— А она что, несовершеннолетняя? Или, может быть, недееспособная, что за нее говорить будет опекун? — вкрадчиво произнес серый человек.

Олег Юрьевич почувствовал неконтролируемый прилив гнева, а вслед за ним — приступ кашля. Мужчина сжал зубы, пытаясь сохранить лицо и защитить дочь, но понял, что ни то ни другое не выйдет, как вдруг ровный гул суетящихся на месте взрыва спецслужб нарушил противный визг тормозов.

Через двойную сплошную, дымя резиной, эффектно на ручнике развернулся спортивный «Руссо-Балт». Машина единым плавным движением из заноса аккуратно припарковалась прямо рядом с беседовавшими людьми, обдав их теплом разгоряченной техники.

Корсаков догадывался, что водитель в машине тот самый злосчастный Александр Мирный, втянувший его родную кровиночку в какие-то свои мутные делишки. Он ожидал увидеть… Ну, типичного такого паренька, вырвавшегося из грязи в князи, не чувствующего ни границ, ни потолка, ни почвы под ногами.

Но вышедший из машины юноша его поразил. Будучи ровесником Василисы, Александр Мирный не выглядел юным, потерянным или встревоженным. Нет, подходящий к ним человек излучал такую невероятную внутреннюю силу, такое убийственно спокойствие, что Корсаков даже немного растерялся.

Зато Василиса не растерялась! Со всхлипом «Сашка!» его кровиночка кинулась к Мирному и уткнулась ему в грудь.

Вот засранка! Пороть надо было в детстве! Старыми дедовскими розгами!!!

Москва, Хамовническая набережная, Александр Мирный

Звонок от Серова застал меня почти что у самого университета.

— Здравствуй, Александр, — поздоровался Антон Васильевич таким тоном, что я сразу понял — отпираться бесполезно, большой брат уже все про меня знает.