Имперец. Земли Итреи

Игнатов Михаил Павлович

Мне повезло. Никто больше не появился у входа в мою пещеру.

А злости мне хватило, чтобы вытянуть из сгустка силы Виостия вдвое больше нитей, чем вчера.

Правда, и далось это мне нелегко.

Вынырнув из тела, я несколько вдохов слушал своё тяжёлое дыхание и глядел на дрожащие руки, а затем поднял голову и растянул пересохшие губы в улыбке.

Этого числа нитей хватило, чтобы даже в темноте пещеры я не видел больше светового луча метки.

И это значит, что больше не будет никакой погони. Пусть попробуют поискать меня

по старинке, по следам.

Первое, что я сделал, это напился ледяной воды. А затем откинулся на спину, не обращая внимания на впившиеся в меня камни и закрыл глаза.

Но не погружаясь духовным зрением в себя, а просто проваливаясь в настоящий сон, который я наконец-то заслужил.

Спал я без сновидений. Закрыл глаза. Темнота. Открыл глаза. Полумрак.

Немного полежал, вслушиваясь в окружающие звуки. Шум ветра, редкое потрескивание камней, дыхание девушки.

Сел, встретил взгляд Призрака. Подумав, спросил:

— Сколько я спал? День?

Призрак кивнул, я тут же увеличил время:

— Два дня?

Нет.

Уже более или менее понятно.

На несколько вдохов провалился в себя духовным зрением. Голова и тьма. Грудь и цветок. Всё в порядке, всё в своих оковах. Я уже не какой-то обычный идущий, а буквально вместилище всякой дряни.

С тьмой всё уже привычно, но уверен, что и приглушение метки вора тоже расходует силу. Только не мою, а Виостия. И сейчас главный вопрос, на сколько хватит её запаса? Взгляд со стороны не может дать мне подсказки. Внешне сгусток силы Виостия не изменился ни на каплю. Не побледнел, не потемнел, не уменьшился.

Может, он и вовсе высасывает силы, которые сектанты вложили в метку-цветок?

Правда, что-то не верится в такое счастье.

Открыв глаза, невольно я сразу наткнулся взглядом на девушку. И её потрескавшиеся губы. Это я день назад напился вволю, а она?

Выбора я не видел. Но всё же, прежде чем отменить свою технику сна, снять с неё сеть, которой её спеленали во время поимки, я сначала потрудился над украденным Указом над её головой. Если уж я сумел украсть Указ у мерзкого старейшины секты Тысячеглазых, Властелина Духа десятой звезды, то справился и здесь. Много я менять не стал. Мне пока хватило и одного свободного места среди малых условий.

Очнулась она со стоном:

— О-о-х-х!

Я тут же ткнул ей в руки большую флягу:

— Держи.

Она вскинулась, рванула её на себя, а затем жадно присосалась к горлу. Удивительно, но она сумела выпить её до дна не отрываясь.

Опустив флягу, оглядела с ног до головы меня, затем себя. Поправила порванный халат на груди и спросила:

— Так с какой ты секты?

Я усмехнулся:

— Обычно знакомство начинают с другого. С имён.

Она хмыкнула:

— Эк ты меня. Я Фатия. Дочь главы секты Сапфировых Тритонов.

— А я Леград, простой, безвестный бродяга.

— Да-да. Простой бродяга, сумевший сначала проникнуть на Хребет Трав, а затем победивший всех защитников

южного склона. Да, конечно же, я тебе верю.

Я вздохнул. Раз уж я избавился от метки и могу теперь выбирать сражаться или нет, то нужно больше узнать о мире. Разузнать, как можно вернуться назад. И сделать это так, чтобы собеседница ничего не заподозрила. А что может быть лучше, чем неполная правда?

— Я не проникал на Хребет Трав...

Фатия презрительно скривилась:

— Чего?

— Проникал я в другое место и ошибся, сделал неверный шаг. Меня перенёс на ваш Хребет древний Массив, — Фатия буравила меня сузившимися глазами, а я продолжал говорить правду. — Поэтому даже не представляю, где нахожусь. Поверишь ли ты мне, если я скажу, что даже не знаю, где находится этот твой Хребет?

— Не знаешь даже, где находится море Итреи?

Теперь прищурился я, выигрывая себе мгновения на раздумья. Так значит, море тоже носит имя Итреи? Правда, я всё равно не знаю, где оно находится. Но не думал, что сообщить об этом хорошая идея. Лучше... Лучше ответить вопросом на вопрос.

— Честно говоря, изучение карт никогда не было моим любимым делом. А твоим? Ты знаешь, где находится Чёрная Гора или Палец?

— Ты сравниваешь море и какую-то гору?

Я развёл руками:

— Ну не знаю я, где находится эта ваша Итрея. И что теперь?

Фатия фыркнула:

— Деревенщина. Я уж думала большей дыры, чем у нас, нет. Оказывается, я ошибалась.

— Лучше покажи карту.

Фатия вскинула руку и наставила на меня палец:

— Ты вор, который проник на Хребет Трав. Ты убийца, который убил моих людей.

Я кивнул:

— Спасибо, что напомнила. И что дальше?

Она снова фыркнула:

— Ничего. Хотела, чтобы ты не забывал, с чего всё началось. С одной стороны, я, вроде, тебе должна за спасение, с другой, не убей ты моих людей и ничего бы этого не произошло.

Мне оставалось только согласиться:

— Значит, никто, ничего, никому не должен. Карту-то покажешь?

— А ты? Где это ты шлялся, что попал в Массив имперцев?

Я тяжело вздохнул. Очень хотелось решить всё проще, вписав Истину или Верность над её головой. Но я не мог этого сделать. Вернее, не хотел. Так она быстро догадается о моих умениях, и всё станет только сложней. Того, что над ней есть сложный Указ, который позволяет мне незаметно понять, врёт она или нет, уже достаточно.

Коснувшись кисета, я вытащил карту Гилая, которую так и не вернул после «почитать».

Фатия жадно выхватила её, принялась быстро листать. С каждой новой страницей брови её поднимались всё выше, а глаза становились всё больше и больше. Наконец, она подняла на меня взгляд и восхищённо протянула:

— Да-а-а. Так ты из крыс, — пока я пытался сообразить, с чего она так решила и есть ли в моём кисете жетон секты Крыс, Фатия добавила. — Один из тех хитрых парней, что не сражаются с имперцами, а обворовывают их.