Имперец. Земли Итреи
Шрифт:
И что это было? Боевая медитация?
— Дедушка, о чём ты?
Я шагнул из-за колонны, одновременно снимая с себя невидимость и Вуаль.
В конце концов, свой урок с печатью я уже закончил.
Встретился взглядом со стариком, наконец-то сумев его рассмотреть. Борода оказывается чуть курчавится, но главное, что притягивает к себе взгляд — внушительного размера нос и добрые-добрые глаза.
Только нельзя забывать, что передо мной основатель секты, Предводитель четвёртой звезды и он уже успел вытащить меч.
Старик
— Лицом к лицу от тебя ещё более странное ощущение. Ты силён, но недостаточно, чтобы справиться со мной. И одновременно опасен, как мало кто из тех противников, что встречались мне на пути. Что же у тебя спрятано в рукаве, имперец?
Фатия шагнула вперёд, раскидывая руки и словно заслоняя меня:
— Дед, дед, дед! Вообще не туда разговор заходит. Ты ему — «имперец», он тебе — «сектант» и начнётся. Я уже знаю, до чего это доводит. Он гость. Гость, который трижды спас мне жизнь. Не ты ли учил меня, что за добро нужно платить вдвое?
Старик фыркнул:
— А за обиду — вдесятеро. Расскажи-ка мне, Фатия, как ты столкнулась с ним первый раз?
— С чего бы это? До этого момента это тебя не волновало, дедушка. Или что позволено выходцу из старших сект, то не позволено гостю из далёких-далёких сект?
Старик захохотал:
— Аха-ха-ха! Далёких-далёких сект? Вот это шутка. Кто это придумал?
Я устал стоять, словно статуя, да и покалывание стали между лопаток становилось всё сильней, намекая, что как бы приятно ни выглядел со стороны разговор старика с внучкой, идёт он туда, куда Фатии не хочется. Её надежды не сбылись, значит, пора брать всё в свои руки и делать то, ради чего я сюда и шёл. Поэтому я громко заявил:
— Это придумал я, старший.
Фатию словно смело в сторону огромной невидимой рукой. Миг и она стоит в десяти шагах от нас, недоумённо хлопая глазами. Старик ухмыльнулся:
— Какой вежливый гость из далёкой-далёкой секты. И ты правда надеешься, что твоей вежливости хватит, чтобы я сохранил тебе жизнь?
Фатия рванула вперёд, но словно упёрлась в невидимую стену, грохнула в неё кулаком и рявкнула:
— Дедушка, я обещала!
Он равнодушно заметил:
— А я нет.
— Дедушка!
Я хмыкнул:
— Не сумела ты выполнить своего обещания, Фатия. Вот так тебе и верь.
Фатия побледнела:
— Нет, не делай глупостей. Он всё поймёт! Я его уговорю!
Я отмахнулся:
— Не надо. Видимо, мне снова придётся платить. Чего ещё ожидать от вас?
Старик ухмыльнулся:
— Дерзкий. Пожалуй, за то, что ты нарушил мою медитацию, я возьму плату твоей жизнью.
На миг я напрягся, но старик так и не перехватил меч удобней, да и жаркого ветра опасности не последовало, поэтому я попробовал по-хорошему, предложил:
— Старший, моя жизнь — это чересчур дорого, но я и впрямь пришёл непрошенным гостем и потревожил вас. Из разговора я понял, что вы боретесь с ранами? У этого младшего есть подношение, которое точно
В моей ладони появился духовный камень. Не местный, мутный, неправильной формы. Не округлый и прозрачный духовный камень Второго пояса, а один из тех духовных камней, что я получил на сдачу после покупки зелья Древних в городе Тысячи Этажей. Безупречный кристалл размером с мелкий личи, бросающий отсветы с десятков своих граней.
Старик прищурился и недовольно процедил:
— Какой ты проницательный. Думаешь, мне интересно, откуда ты обо всём этом догадался? Нет, не интересно.
Старик вскидывает правую руку.
— Дедушка!
Жар опасности. Я не успеваю толкнуть силу в меридианы и провести её к обращению.
Раньше не успел бы. Но испытание в Молниевой Буре сильно меня изменило.
Поступь.
Без созвездия, без обращения.
Одно желание, одна мысль о нём и сила затопила меридианы, а я переместился на три шага в сторону, уходя с пути потока синих лезвий. Старик использует стихию воздуха, как Фатия. Буду знать.
Ору, срывая горло:
— Стоять, старик!
Фатия оседает на колени, я вновь использую Поступь, чтобы подхватить её и едва успеваю свернуть в сторону, чтобы не влететь в технику, которой старик отгородил её от меня.
Дурак. Я хотел смягчить ей падение, а не угрожать. К чему мне касаться её, чтобы пригрозить старику?
Влево, вправо, снести Крушителем технику, которая неотступно преследовала меня. Снова заорать:
— Хватит! Или она умрёт!
Старик и впрямь больше не нападает. Но перед ним загорается обращение из двух кругов, а затем у его плеч возникают две голубые птицы. Ещё более яркие и живые, если можно так сказать, чем та, которую я только что развеял.
Я кривлю губы в ухмылке, несмотря на режущую спину сталь. Интересно. Это, выходит, схожая техника для всех Предводителей Воинов? Основа, которую все развивают?
Фатия ошарашенно поднимает голову от пола:
— Что случилось?
Я честно признаюсь:
— Я угрожаю твоей жизнью старику.
Фатия на миг бросает на меня злой, обжигающий взгляд, но затем отворачивается и спокойно говорит деду:
— Он в своём праве. Трижды меня спас и может трижды забрать мою жизнь. Тем более, сейчас, когда я обещала ему твою помощь, а на деле лишь обманула.
Старик зло цедит:
— Воспитал на свою голову.
Фатия кивает:
— А ещё, сам рассказывал, как однажды помог имперцу. Значит, не так уж это и невозможно.
Старик повелительно взмахивает рукой и приказывает мне:
— Отпусти её!
На меня обрушивается давление его силы. Я успеваю даже увидеть эту волну силы, что выплёскивается из его тела и обрушивается на меня. Глупо.
Я ощущал на себе гораздо большее давление. Меня пытался сломить своей силой древний дух города Тысячи Этажей. Не какому-то жалкому сектанту, всего лишь этапа Предводителя Воинов, пытаться сломить меня таким жалким трюком.