Империум человечества: Омнибус
Шрифт:
Семь дней до Мессы святого Балронаса.
Поклонение Распорядителя и Обряд всеобщего оплакивания.
Покаяние Затворников (Экклезиархия).
Сегодня начинается последняя неделя подготовки к великой мессе и началу Сангвиналы. Первым из религиозных обрядов, устраиваемых в этот день, является Поклонение Распорядителя, и тем, кто не может прийти на саму эту службу, следует посетить одну из «заменяющих» служб, проводимых в иных местах проповедниками Экклезиархии и Флота в то же время, как Распорядитель Вигилии и Флотская курия производят Поклонение. Хотя те, у кого есть неотложные дела, могут
К сегодняшнему дню должны быть подготовлены праздничные одежды для Сангвиналы. Их недопустимо надевать до самого утра мессы, поэтому этот день — последняя возможность убедиться в том, что одеяния чисты и хорошо сидят. Это следует делать вдали от посторонних глаз, если возможно, после чего одежду надо аккуратно упаковать. Те, кто заботится о детях или немощных, должны оказать им всю возможную помощь в этом деле.
Глава шестая
Оружие покоилось на густом полночно-синем плюше, прикрепленное тонкими серебряными проволочками под диаграммами и схемами фабрикаторов, нарисованными и вышитыми на шелке того же насыщенного синего цвета. Сами орудия убийства были простого металлически-серого цвета, без каких-либо украшений, и этот контраст делал их силуэты на толстой ткани еще более угрожающими.
Микропроволочный резак, встроенный в браслет и способный за долю секунды выскользнуть из рукава и спрятаться обратно. Токсиновый жезл, чтобы вычислять ядоискатели и автоиммунизаторы и подбирать именно ту смесь ядов, которая могла бы их преодолеть. Стреломет, выпускающий смертоносные крылатые флешетты, которые могли лететь по феромонному следу жертвы целый час, прежде чем ускориться и нанести смертельный удар. И длинноствольный дозвуковой пистолет, тихий, точный и убийственный. Кальпурния знала, что относится к таким вещам слишком щепетильно, но ее удивило, насколько сильное беспокойство и отвращение у нее вызывал вид этого оружия.
Оружейники разместили свою выставку в холодной серой комнате для совещаний крепости-участка Крест-Четыре, расположенной вдалеке от Босфорского улья — на другом конце городской равнины, у прибрежных утесов.
Эта укрепленная башня, что служила посадочной площадкой Арбитрес, возвышалась над окружающими трущобами на огромном рокритовом холме, обвитом бритвенной проволокой и утыканном шипами для обороны, и была усеяна вокс-динамиками, которые каждые несколько минут оглашали всю округу одной из строгих максим «Первого часослова» Арбитрес. Кальпурния одобряла идею, но не могла удержаться от мысли, удается ли выспаться тем, кто обитает в жилблоках внизу.
Через полчаса после вылета из Кольца Накаяма достал инфопланшет и попросил Кальпурнию зажмуриться и ткнуть в него пальцем. Она неуверенно протянула руку, открыла глаза и увидела, что показывает пальцем на карту, отображенную на дисплее. «Крест-Четыре, — сказал Накаяма, — сойдет». Они резко свернули с назначенного курса и приземлились в Крест-Четыре. Кальпурния понимала, что случайный выбор курса разумен с точки зрения безопасности, да и к тому же воздушное пространство сейчас стало строго регулироваться, чтобы огромный столб атмосферы над ульем постоянно оставался чист, и лучше всего было облететь его стороной. Так совпало, что эта крепость также находилась недалеко от фабрикаториев и жилых башен, принадлежащих семейству Тудела, члены которого считались одними из лучших производителей эксклюзивного оружия в Империуме. Накаяма воспользовался возможностью, чтобы приказать поднять их из постелей и отвезти в участок.
Теперь обычно пустая комната выглядела, как ярмарка. Тудела уже оправились после смятения, которое вызвало у них требование собрать товары и уехать в ночь, и устроили настоящую выставку, словно в приемном зале какого-нибудь ульевого аристократа. Принимали их Кальпурния и Накаяма — Жоу вызвал «Носорог» сразу после посадки и исчез в направлении
У Кальпурнии не было проблем в том, что касалось консультаций с иными Адептус — Механикус, Администратум, Телепатика и всеми другими, кто также, как и она, клялся в верности Трону Земли. Более того, она знала, что многие ее коллеги считают чрезмерно романтичным ее взгляд на Адептус как на безусловных союзников. Но идея того, что можно идти на поклон к обычному имперскому подданному (несомненно, достойному подданному, виновато добавила она про себя, верному и набожному гражданину, на каких зиждется Империум), была ей чужда. Что ее беспокоило, поняла она, когда ей наконец удалось ухватить эту мысль за хвост, так это убеждение, что все, что стоит знать, уже должно быть известно Адептус. Ее беспокоила мысль о том, что это может быть не так.
Арбитраторы перенесли контейнер с каталки на середину комнаты и откинули крышку. Группа Тудела, сгрудившихся в сплошную массу полночно-синих бархатных мантий, изящных серебряных украшений и скрывающих лица воротов и капюшонов, начала бормотать и зашаркала вперед. Видимо, Дворов или Леандро уговорили Адептус Механикус расстаться с уликами, по крайней мере на время.
На развернутых панелях лежал другой набор орудий убийства. Тяжелое аугметическое оптическое устройство, прикрепленное к изогнутой стальной пластине, которая должна была прилегать к черепу; от него тянулись жгуты, присоединяющиеся к нервам. Диадема, покрытая шипами-перцепторами и направленными внутрь проводами, которые подавали данные в мозг и ускоряли его работу. И, наконец, на отдельной панели возлежал сам пистолет, напоминающий часть скелета, с длинным стволом и загнутой назад рукоятью, как у флотской сабли, усеянный, как и две другие вещи, коннекторами и контактами, благодаря которым он срастался с носителем. Из такого оружия практически невозможно было промахнуться, и Кальпурния в который раз мысленно сказала спасибо жарким дымам и пиротехническому представлению, которые подпортили меткость этому аугметическому глазу. Имперская догма считала само собой разумеющимся, что над любым оружием витают духи прежних владельцев, поэтому на каждом предмете виднелась алая печать чистоты и пленка священных бальзамов, которые изгоняли любое остаточное присутствие стрелка-колдуна.
Оружейники собрались вокруг контейнера, переходя то на имперский готик, то на какой-то странный квакающий диалект, который, должно быть, был языком их дома или техножаргоном. Двое из них, женщина-подмастерье в филигранной маске и мужчина, которого Кальпурнии представили как старейшину дома Макрисса Тудела, с гривой белых волос и в тунике, чьи плечи и рукава были неброско осыпаны крошечными самородками платины, склонились над оружием и поглаживали его тончайшими аугметическими микрокистями, встроенными в кончики пальцев, чтобы сделать точные замеры и определить его состав и метод изготовления. Остальные Тудела с серьезным видом наблюдали за ними из-под капюшонов из дорогих тканей, высоко поднимающихся над головами. Их аугметика была поразительно тонкой и элегантной, сделанной из серебра, как у Макрисса, а не латуни, как у обитателей Квартала Мастеров. Кальпурния не знала, символизирует ли это что-то или нет. Скорее всего, символизировало.
Анализ не занял много времени. Макрисс и его помощница отошли от орудий убийцы, и вся делегация столпилась рядом со стендом с выкидными подкожными лезвиями, чтобы посовещаться. Кальпурния подступила поближе к Накаяме.
— Вы что-нибудь услышали, чего не услышала я? — спросила она его.
— Услышал, но не понял, — слегка покачал он головой. — Но я думаю, что разобрал достаточно, чтобы понять: они в тупике и не хотят в этом признаваться.
— Я пришла к тому же выводу, — согласилась Кальпурния. — Ха, они, наверное, гордятся своим тайным арго, но скрывать язык тела пока не научились. Насколько это значительно?