Империум человечества: Омнибус
Шрифт:
— Моему… моему будущему лорду Петроне Фраксу нездоровится, как вы видите, арбитр, — сказала Занти, без промедления шагнув вперед. — Поэтому мы устремились на Гидрафур со всей возможной скоростью, чтобы наследие великого Хойона было передано в его руки. Как только мы сможем вернуть лорда на его корабль, мы поможем ему отдохнуть и восстановить силы.
— Это какая-то насмешка! — прогремел Симова, выйдя вперед под яростным взглядом Занти. — Отдать священную реликвию Императора подобному существу? Укрывательство мутанта суть мерзость пред Императором, и этого не произойдет!
— Вернитесь
Она указала на человека с лицом бандита, и тот со страхом воззрился на нее.
— Меня зовут Д'Лесте, мадам арбитр, я врач лорда Фракса.
— Начнем с того, способен ли лорд Фракс понимать, что происходит? И готов ли он подвергнуться испытанию генома перед медиками Арбитрес, как потребуется и от его соперника?
— Лорд Фракс! — крикнуло извивающееся в постели создание. — Да, лорд Фракс пройдет ваше испытание генома, ибо после испытаний, уже обрушенных на него генами, ему больше нечего бояться!
Оно снова ухмыльнулось. Одна губа лопнула, и наружу брызнула розоватая жидкость. Распорядители флотилии склонились друг к другу и начали торопливо перешептываться, почетные стражи флотилии, стоящие рядом, тоже повернули к коляске скрытые вуалями головы.
— Испытание генома — это просто абсурд, — объявил Симова. — Властью, данной мне жречеством святой Терры и епархом гидрафурским, я…
— На место, Симова. Сейчас же.
Четверо арбитраторов в броне шагнули вперед от стены. Симова бросил на них свирепый взгляд и попятился.
— В этот раз Механикус не проведут для нас генетическое испытание, — сообщила Кальпурния всему залу, — однако оно произойдет. Испытание генома и испытание показаний. Пусть двое наследников и претендентов выйдут вперед. Двое наследников и претендентов, Симова, и вы нарушаете церемонию и позорите себя тем, что мне приходится вам это говорить. Задержите его, если понадобится.
Ее голос был холодным как лед. Уж Симова-то должен был знать, как вести себя в суде, однако он спорил с арбитраторами и оглядывался через плечо на воинствующих сестер, которые, в свою очередь, ждали указаний от сестры Кроведд. Д'Лесте повел коляску вперед, к самой кафедре и хартии, за ней следовала почетная стража. Шум, исходящий от одного, и гротескное уродство другого отвлекали Кальпурнию, и она лишь через секунду заметила, что Варрон Фракс не сдвинулся с места.
— Вперед, Варрон, сейчас твой выход. Дело почти закончено. Только посмотри на это недоразумение. Хартия наша, просто пойди и забери ее.
Голос Домасы звучал довольно и тихо, даже охранники ее не слышали. Она поглядела на Варрона, который стоял, уставившись на пол у своих ног. Он держал пальцы сплетенными, чтобы они не тряслись.
— Я сказала, вперед. Ты что, хочешь, чтоб я тебя пнула?
Он чувствовал, что эта Кальпурния тоже смотрит на него, таким же холодным взглядом, как Домаса. А потом, на миг, он подумал не о Домасе и не о невысокой светловолосой женщине на кафедре, но о Ксане, о прекрасных темных глазах Ксаны, которая глядела в его лицо. Он посмотрел на хронометр на своем запястье. Уже почти настало условленное время.
— Варрон Фракс, — сказала Кальпурния, — как наследник и претендент…
И тогда Варрон выпрямился и открыл рот. С первой попытки его голос зазвучал сухо и хрипло, но потом он справился и заговорил:
— Я — старший сын Хойона Фракса. Мне сказали, что эта хартия принадлежит мне. Но с меня достаточно крови, убийств, алчности и интриг. Если таково наследие Фраксов, то лучше я от него избавлюсь. Так что, если это удовлетворит сей многомудрый и уважаемый суд, я отказываюсь от притязаний на хартию.
Атис и почетные стражи даже не осознали эти слова. Так они сконцентрировались на уродливой фигуре Петроны, готовые к сигналу, готовые исполнить свое обещание.
Д'Лесте тоже едва их расслышал. Он готов был разрыдаться от страха. Если Петрона умрет в зале суда, это значит, что ему самому останется жить не больше часа. Он знал это, и пока на экранах диагносторов одна руна за другой приобретала красный цвет, он отчаянно рылся в памяти, разыскивая хоть какие-нибудь советы Диобанна, которые могли бы помочь.
Остальные распорядители флотилии услышали слова Варрона, но были слишком шокированы, чтобы отреагировать. Взгляды, которыми они обменялись, выражали простую мысль. Это был вопрос: что это значит для нас?
Кьорг ощутил вспышку страха, внезапную уверенность в том, что он поставил не на ту сторону.
Домаса Дорел почувствовала, будто под ней распахнулся люк: в животе ухнуло, словно при падении. Ее мышцы напряглись, а третий глаз начал пульсировать.
— Я надеюсь, ты понимаешь, что сделал, маленький ты ублюдок, — громко сказала она Варрону. Теперь, когда все пошло наперекосяк, ей казалось глупым обращать внимание на правила поведения в суде. — Ты знаешь, о чем мы договорились, и если ты думаешь, что предусмотрел…
Тут она поняла, что ее слова здесь могут действительно кое-что значить, молча повернулась и широкими шагами вышла из зала. Двое охранников последовали за ней. Один из них задержался возле Варрона, злобно уставился на него из-под визора и сделал непристойный жест, изобразив удар кулаком в пах. Варрон никак не отреагировал. Затем высокие двери снова захлопнулись, и они исчезли.
— Кому-то надо присмотреть за ней, — пробормотал Кьорг Халпандеру и поспешил за ними. Ему было все равно, убедительно ли прозвучал этот повод или нет. Судя по тому, куда все клонилось, вскоре такие тонкости станут никому не нужны.
— Что касается ушедших… — начал Симова. Он запоздало вспомнил, что находится здесь потому, что якобы присоединился к свите Фракса на пути сюда. Он не знал, когда арбитр Кальпурния собирается возвращать процесс в нормальное русло, чтобы он мог приступить к своим аргументам. Потом Кроведд протолкнулась мимо него и прошла вперед, оказавшись рядом с коляской.
— Давайте не будем себя обманывать, арбитр Кальпурния. Один наследник отказался от притязаний, а второй не протянет и дня, если только его не коснется рука самого Императора. Если хартия перейдет к этому Петроне, то скоро будет еще одно слушание, и если у него нет потомков, то, я думаю…