Империум человечества: Омнибус
Шрифт:
Глава двенадцатая
После всех тревог и приготовлений, подумала Шира Кальпурния, странно было наконец выглянуть в узкое окно и увидеть там «Обещание Каллиака». Корабль стоял настолько близко, что, казалось, можно было протянуть руку и прикоснуться к нему. Шпили, тянущиеся вдоль его верха, пронзали черное небо. Над «Обещанием» нависала серая громада крейсера типа «Каратель» под названием «Барон Микаль», который стоял на страже, держа орудийные отсеки открытыми,
Сама крепость по приказу Кальпурнии пребывала в строгой изоляции, и Одамо, который полдня рыскал по верхним уровням с собственной бригадой, проверяя надежность всех мер безопасности, какие ему только были известны, сообщил, что остался доволен. Нижние уровни были запечатаны и взяты под охрану, в зале суда дежурили арбитраторы из самой крепости и Стены. Уровни между ангарами и доками дромонов, зал суда и поверхность крыши лишились даже своего обычного аскетического убранства и были наполнены охранниками.
И где-то вдалеке, как гласило сообщение, которое только что принес Куланн, из варпа наконец-то вырвался помятый и обожженный лайнер «Ганн-Люктис» и медленно, устало поплыл к Гидрафуру, сопровождаемый бдительным флотским эскортом. И, судя по всему, кем-то еще.
— Быстроходный дромон, который везет делегацию Экклезиархии, если вы можете в это поверить, — сказала Амри, которая уже некоторое время отслеживала вокс-переговоры Кольца и запрашивала дорожные документы у контролеров воздушного и орбитального пространства.
— О, я верю, — ответила Кальпурния, которая по-прежнему стояла у окна, сцепив руки за спиной. Она наслаждалась видом. Солнечный свет на Гидрафуре окрашивал мир в оранжево-желтый оттенок и словно подергивал его дымкой, и ей нравилось, что отсутствие воздуха на Галате давало ясную, острую как нож четкость.
— Взаимная неприязнь не прекратилась, Амри, она лишь временно ослабела. В настоящий момент они чувствуют, что не могут не позволить Экклезиархии отправить столь открытую миссию милосердия на корабль, находящийся в бедственном положении.
В ее голосе слышалось легкое удовлетворение: Кальпурния в свое время была очень тесно вовлечена в события, после которых длительная вражда Собора и начальства Флота перешла в неохотное перемирие.
— Я уверена, что они невинны, однако полагаю, что у тебя есть полный список пассажиров дромона.
— Конечно, мэм. Как было записано при отбытии с Кольца, там находится группа проповедников и низших послушников из Звездного Викариата во главе с целым понтификом, плюс необходимые религиозные припасы для месс очищения и благословения. И дюжина сестер-госпитальерок с приличным грузом медицинских средств. Как раз такая миссия милосердия, какой следовало ожидать в подобных обстоятельствах. Если сообщения о том, через что прошел «Ганн-Люктис», хотя бы на десятую часть правдивы, то я на месте пассажиров тоже хотела бы послушать гимны и понюхать благовония в конце пути.
— Это все?
— Есть еще один человек, которого я не узнаю. Сестра-палатина из Сороритас. Элуэра Кроведд. Орден Вечных
— Вечные Врата. Хмм, — Кальпурния начала перебирать названия в памяти и через миг вспомнила. — Один из орденов Пронатус. Это маленький орден или маленький ряд орденов. Их занятие — искать и добывать реликвии и священные предметы, чтобы вернуть их под присмотр Экклезиархии. Точно, я узнала…
Амри оказалась быстрее: Кальпурния увидела выражение ее лица за миг до того, как сама осознала собственные слова и поняла, что они подразумевали.
— Проклятье, — сказала Шира Кальпурния и сделала Амри жест, чтобы та подняла инфопланшет и начала записывать новый набор приказов.
— Все становится хуже и чертовски хуже, — пробормотал Кьорг, пока они ждали, когда появится Д’Лесте. Остальные посмотрели на него с едва скрываемым презрением и промолчали.
— Что, вы не согласны? Я не понимаю, это что, так и должно происходить? Я тут единственный, кто осознает, что тут везде будут шастать целые стаи зудней? Что мы собираемся с этим делать?
Он подразумевал этот вопрос для Тразелли, но ответила Бехайя.
— Я предполагаю, — сладким голосом сказала она, — что мы все были уверены, что наш дипломатический распорядитель возьмет на себя труд встретиться с арбитром Кальпурнией и убедит ее отказаться от этой смехотворной идеи. Ну не глупо ли это было с нашей стороны? Полагать, что ты сможешь выполнить свою обязанность, а, Кьорг?
Кьорг покраснел. Он никогда не питал никаких иллюзий по поводу того, что о нем думают остальные распорядители флотилии, но ведь был этикет, который устанавливал, что можно говорить, а что нельзя. Они только что перешагнули черту. Он постарался, чтобы его лицо ничего не выдавало, и начал поглаживать пальцами тяжелые перстни на обеих руках. Ждать оставалось недолго.
Вскоре двери, ведущие к стыковочным отсекам, с грохотом распахнулись, и первый из Арбитрес перешагнул через высокий порог. Пол приемной палубы был сделан из прекрасной отполированной бронзы, стены покрыты листовым золотом, потолок — большими пластинами мягко подсвеченного янтаря, и все это пронизывали тонкие, как проволока, линии из гагата, которыми был вычерчен пейзаж, изображающий вид на Высокую Месу Босфорского улья, если стоять лицом к Собору. Обычно это всегда производило впечатление на посетителей, но арбитраторы не обратили никакого внимания.
— Кто здесь главный? — потребовал ответа один из них, вооруженный пистолетом и одетый в униформу с серебряным шитьем. В этот миг по лестнице, ведущей на главную палубу, торопливо спустился Д’Лесте. Как и все остальные, он был в полном официальном облачении: богато украшенный серо-белый мундир, доходящий до бедер, мягкие черные сапоги, сюртук с серебряными позументами, в которых поблескивали алые нити, обозначающие, что он — врач. Как и на всех остальных, на нем был черный заостренный капюшон, украшенный хитиновыми перьями вассилианской искристой летяги и розеттой с эмблемой Фраксов.