Империя Александра Македонского. Крушение великой державы

Грэйнджер Джон

Обладавший теперь необычайным богатством, Александр мог позволить себе нанять всех наемников, которых смог бы найти, но именно известия о том, что Антипатр победил Агиса, позволили ему отпустить греков домой. Это был приятный способ поблагодарить греческие города за их лояльность союзу Он уже освободил некоторое число афинцев, которых держал в качестве пленников. Совет союза встретился, чтобы обсудить наказание тех членов союза, которые присоединились к Агису, и передал это дело на рассмотрение Александра, но тот оказался снисходительным. Спарта должна была распустить своих наемников и дать 50 заложников, ее потери во время битвы означали, что теперь она уже может не рассматриваться в качестве военной силы в обозримом будущем, поэтому большая суровость ничего бы не дала. Формально действия Спарты не были восстанием, она никогда не присоединялась к союзу. Система союза работала и в Греции, и в Азии. [291]

291

Curtius 6.1.20.

После поражения при Гавгамелах Дарий отступил к Экбатане. Он собрал значительные

силы, но они были недостаточны, чтобы противостоять македонской армии, и ожидалось мало подкреплений. Когда Александр приблизился, он отступил на восток, и Александр начал преследовать его через Северную Персию. Оставшиеся войска, за исключением греческих наемников, покинули Дария, и он был убит Бессом, сатрапом Бактрии, ихилиархом (высшим чиновником) Набарзаном. [292]

Армия Александра поэтапно продвигалась вперед в Восточную Персию, но после смерти Дария между македонскими офицерами возникли напряженные отношения. У некоторых из них возникали серьезные сомнения относительно его целей. После Вавилона он начал носить персидское платье, назначал персов сатрапами и привлекал персидских советников. Их опыт администраторов и их семейные связи делали их полезными. [293] Беспокойство македонцев росло и выливалось в заговоры, пьяные стычки и философские диспуты. В один из заговоров был косвенно вовлечен Филота, сын великого полководца Пармениона. И он, и его отец были убиты. Во время пьяной ссоры Александр убил Черного Клита, который спас ему жизнь при Гранике. Придворный историк Каллисфен оскорбил царя и был наказан. [294]

292

Arrian 3.21.1-10; Justin 11.15.1-15; Curtius 5.9.2-12.25.

293

Первым был Мазай, сатрап Вавилона.

294

Филот и Парменион: Arrian 3.26–27; Curtius 6.7.1–7.2.32; Diodoros 17.77–83; Plutarch, Alexander48-9; Justin 17.5.1–8; Strabo 724; Клит: Arrian 4.8.1–9; Curtius 8.19–21; Plutarch, AlexanderS\\ Каллисфен: Arrian4.14; Plutarch, Alexander55; Curtius 8.6.24; Badian (2000); Cartledge (2004), 67–75; Worthington (2003), 273-95.

Эти заговоры были частью атмосферы двора Александра, само его восшествие на престол сопровождалось убийством «сомнительных» личностей, родственников и соперников, других устраняли по подозрению во время кампании. [295] Александр всегда был готов к возможным заговорам и всегда предпочитал убить первым: мертвые не строят заговоров. Но в Восточной Персии возникла большая и куда худшая угроза.

Лежавшая в основе настроений македонцев неопределенность была связана с намерениями Александра, эта неопределенность присутствовала, вероятно, и в голове царя. Те, кто отправился из Македонии в 334 г. до н. э., вряд ли ожидали, что четыре года спустя они окажутся в Восточной Персии. Александр не имел тщательно обдуманных планов для завоеванных им на каком-либо этапе земель примерно до последнего года своей жизни. Как и его отец, он был всего лишь крупным оппортунистом. Назначение македонцев или персов сатрапами в старые персидские административные регионы было временной мерой.

295

Curtius 8.1.5–9; Diodoros 17.80.2. На протяжении всей кампании Александр брал в плен греков и македонцев, сражавшихся на стороне Персии. Его кампания в Азии стала частью целой серии войн, которые он и его отец вели в Греции.

Он, возможно, просто намеревался стать «македонским вариантом» Великого царя, именно им он и попытался со временем стать, но империей от Адриатики до Инда невозможно было править из одного угла — Македонии. Персы удерживали империю, используя помощь мидян, бактрийцев, арахозийцев, которые помогали им в управлении и умиротворяли крупные подчиненные народы — финикийцев, вавилонян, греков, оставляя их в покое, если те платили налоги. Македонцы не могли править империей сами, даже с помощью греков. Их страна была слишком далеко от крупных населенных центров Вавилонии, Мидии, Египта и Бактрии, а их царство было в административном отношении недостаточно развито, чтобы решить такую задачу. В нем не было нужного числа бюрократических кадров, люди не имели достаточного умения или склада ума, чтобы обеспечить управление империей.

Счастливые македонские захватчики радовались своему новому богатству, а Александр крайне щедро распоряжался им. Прежде всего, Александр был слишком поглощен своей жизнью в качестве завоевателя, чтобы быть способным отвлекаться на такие мирские и повседневные вопросы, как администрирование и управление. Кажется, что иногда он отправлялся в кампании, чтобы избежать подобных проблем. Он покинул Македонию, не оставив наследника, и истощил ее людские ресурсы для завоевания Персии. В империи он переходил от проблемы к проблеме, не создавая настоящего правительства, а лишь временное продолжение старой системы. Он даже придумывал новые авантюры; неоднократно случалось так, что он поступал так, а не иначе, просто потому, что сильно этого хотел. [296] Его беззаботность, стремление жить сегодняшним днем беспокоили воинов. Когда его вызывали на философские диспуты на темы управления, он злился, поскольку у его действий не было реальной философской основы.

296

Ehrenburg (1938), 52–61.

Альтернативы были безрадостны. Теоретически Александр мог увести свою армию со всеми богатствами домой, оставив Азию в хаосе, или он мог присоединить только часть империи, до реки Галис или до Евфрата — такие предложения были, или же он мог стать Великим царем. Первое было немыслимо, второе маловероятно, поскольку Александр был уже в Восточной

Персии, третье требовало сохранить армию, нанять азиатов вместо своих или сделать и то, и другое. Македонские аристократы, без сомнения, предпочитали последнее, но простые воины, которые оставили дома семьи и были привлечены пропагандой, что война является местью персам за нападения на Грецию, не видели причин не отправиться домой.

Временно от этих проблем Александра спас Бесс, который провозгласил себя царем после Дария. [297] Война превратилась в долгую серию крайне трудных кампаний. Бесс и его сторонники намеревались восстановить всю Персидскую империю, он набрал огромную армию. Его быстро перехитрили, схватили и убили, но война продолжалась под руководством Спитамена, крупного аристократа из Согдианы, к северу от Бактрии. Он привлек на помощь кочевников из-за северной границы и успешно продлил войну еще на один год. Он был самым искусным противником Александра, и только его смерть закончила войну. Затем последовала серия малых кампаний, в частности, захват несколько крепостей на скалах. Женитьба Александра на Роксане, дочери Оксиарта, господина одной из этих крепостей, была, очевидно, умиротворяющим жестом. [298] Эта война стоила жизни множеству людей. Александр потерял по меньшей мере 7000 своих воинов, жителей Бактрии и Согдианы погибло в десять, а может быть, и в двадцать раз больше. [299] Завоеванные земли необходимо было удержать, поскольку они были столь неспокойными, а раз Александр намеревался двигаться еще дальше на восток, то не мог позволить им взорваться у себя в тылу. Для усиления его армии было набрано огромное количество бактрийских и согдийских воинов. Таким образом, больше 30 000 человек были выведены из своих земель и вряд ли стали бы восставать. Затем Александр оставил позади большой гарнизон — 10 000 пехоты и 3500 конницы в Согдиане. Эти цифры подозрительно круглые, но 10 000 указывает на большое число воинов. [300]

297

Arrian 3.25.3; Curtius 6.6.12–13.

298

Arrian bk 4; Curtius bk 7; Bosworth (1996); Holt (1989) and (2005).

299

Holt (2005), 107, предполагает, что до 120 000; конечно, точно мы не знаем.

300

11 200 пехоты and 600 кавалерии было рекрутировано в Арахосии, 19 400 пехоты and 2600 кавалерии в Бактре: Curtius 7.3.4–5 and 10.11–12; Arrian 5.11.3 and 4.16.7; гарнизон: Arrian 4.22.3.

Осталось значительное число «поселенцев», часть из которых образовали города. В более поздних источниках количество основанных Александром городов очень преувеличено, в следующие века было предметом гордости городов заявлять, что их основателем был Александр. Из тех, которые действительно основал он, кроме Александрии Египетской и Букефалии в Индии все остальные находились в Восточной Персии. Их основной целью было служить местом размещения крупных гарнизонов и укрепленными центрами управления, увеличивая действенность завоевания. [301] Эти основания городов, укрепления, перемещение населения, убийства и наборы в армию, смерть Дария и Бесса убедили большинство людей, что Персидская империя не может возродиться. С другой стороны, есть очень много свидетельств, что существовали местные движения, стремившиеся избавиться от македонского правления.

301

Fraser(1996).

Александр отправился в новую кампанию в Индию. Это можно воспринять только как стремление уйти от действительности. Трудность кампании в Бактрии и заговоры и споры в высшем командовании были признаками того, что для организации новой империи была необходима серьезная работа. Невозможно утверждать, что завоевание Индии было необходимо. Долина Инда определенно была частью Персидской империи задолго до этого, но в течение уже некоторого времени стала независимой, и единственными индийскими войсками, с которыми до сих пор сталкивался Александр, были наемники. [302] Некоторые упорствующие персы, в их числе Барсаент, бывший сатрап Арахозии, бежали в Индию, но это не оказало серьезного влияния. Мотивы Александра для этого вторжения были патетическими — увидеть место и повторить мифическое путешествие бога Диониса, который, как было «открыто», совершил туда путешествие, и завоевать последние следы погибшей империи Ахеменидов.

302

Vogelsang (1990).

Это была столь же трудная кампания, как и в Бактрии, гораздо менее необходимая и еще более грязная. Воины, теперь уже не только македонцы и греки, но и персы, и бактрийцы, столкнулись с упорным и решительным сопротивлением нескольких воинственных государств и народов. Он воевали против бойцов, вооруженных пугающим новым оружием и использовавших никогда прежде не виданных боевых слонов.

В сезон муссонов воины Александра болели, их оружие ржавело, а их одежда и снаряжение сгнивали. Полное отсутствие признаков власти Персии уничтожало саму идею о завершении завоевания империи. В конце концов на реке Гифас перед лицом еще одного длительного похода и нападения на новую империю (Магадха) даже Александр не мог заставить армию идти дальше. Он в течение нескольких дней злился в своей палатке, эта тактика срабатывала с армией раньше, но на этот раз не подействовала. Спасти лицо в тупиковом положении ему помог предсказатель, и армия повернула на юг. [303]

303

Arrian 5.25.1-29.3; Curtius 9.2.11-3.19; Plutarch, Alexander, 62; Diodoros 17.94.5.