Империя для русских
Шрифт:
Домонгольская Русь управлялась княжеской монархией в сочетании с боярской аристократией и вечевой демократией. В 1211 г., пытаясь добиться консолидации русских в единое государство, великий князь Всеволод III созвал первое сословное представительство – прообраз будущих Земских соборов. Произошло это на 54 года раньше созыва первого английского парламента. Демократические традиции не умирали в России даже в период иноземных господств и раздробленности: сохранялись в городах сотни и слободы, а среди крестьян – сельские и волостные сходы, сохранялась традиция судейства совместно с «лучшими людьми».
Петр I явился страшным разрушителем демократических русских традиций. Он не просто прекратил созыв Земских соборов, он уничтожил
В Швеции конца XVII в. существовала трехчленная система областного управления: приход (кирхшпиль), затем дистрихт (херад) и, наконец, земля – ланц. Более высокие ступени бюрократизированной абсолютистской Швеции были, конечно, чиновничьими, низшим же (очень важным) звеном шведского управления был кирхшпиль – самоуправляемый приход во главе со старостой (фохтом). Деятельность прихода основывалась на активном участии в управлении народа, крестьян, что и стало в будущем ядром восстановления шведской демократии.
Разбирая шведский образец, Сенат, естественно с подачи Петра, постановил: «Кирхшпильфохту и из крестьян выборным при судах и уделах не быть. К тому же в уезде из крестьянства умных людей нет». Это про Россию с ее многовековой земской демократической системой! Демократия выстраивается только снизу. Разрушая низовую демократию, Петр I надолго устранял возможность восстановления ее и в более высоких звеньях.
Сложнейшее общество XVII в. Петр разрушает его упрощением. Константин Леонтьев впервые сформулировал универсальный культурный исторический тезис: «Всякое упрощение есть деградация», который в наше время был детально разработан Львом Гумилевым. Мы полагаем этот тезис действительно доказательным и универсальным.
В России XVII в. высшим сословием являлось не дворянство, а боярская аристократия. Но виднейшие буржуа в России имеют даже особый титул «гости», а еще выше стоят «именитые люди», которые могут сравниться по своему положению с незначительными боярами. Не только виднейшие купцы, но даже зажиточные ремесленники («посадские люди» в терминологии XVII в.) и многие крестьяне могли в реальной жизни быть зажиточнее, а то и влиятельнее низовых служилых дворян.
Это была исключительно сложная система, включающая в себя по горизонтали категории людей служилых, людей посадских и тяглое крестьянство. По вертикали они были весьма смещены относительно оси, так что высший слой каждой категории был много влиятельнее и богаче низшего слоя категории более высокой (богатейший посадский богаче рядового дворянина).
Петр I спрессовал пять различных категорий земледельцев в одну категорию «крестьян», что блестяще доказал Василий Ключевский. Но выдающийся историк начала XX в. не обратил внимания, что Петр был упростителем и аристократии, размешав отечественную аристократию в рядах низового дворянства. Уравнитель не может возвысить. Петр не возвел служилого дворянина на уровень боярина, а лишь пообещал это, но низвел боярина-аристократа до уровня служилого дворянина, закрепив уравнительную систему своей Табелью о рангах 1721 г.
Петр был чрезвычайно активен и в своей культурной политике. Не случайно он строил столицу на голом болотистом месте.
Следует отметить, что русская культура XVII в. (особенно в формах искусства, хотя также в политических и социальных формах) уже вступает в формы Нового времени. Стилистически это проявляется в категории барокко. Барокко – первый стиль, который можно точно описать в истории русской культуры. Русская архитектура уже в первой половине XVII в. вполне барочна. Другие виды русского искусства становятся барочными в середине XVII в. Стиль барокко не заимствован с Запада. В нем очень мало западных черт. Это – культурное влияние на уровне стадиальной близости. Весь XVII в.,
Русским нравится искусство католического южноевропейского круга, и отвергается, за редкими исключениями, протестантский круг.
Петр I своей приверженностью к искусству, политическим и социальным формам североевропейских, протестантских, голландско-германских стран противостоял и национальной традиции, и национальному вкусу. Ему нравилось на Западе не то, что нравилось его подданным. Конечно, культурное влияние возможно, но так ли безразлично – какое? В Петровскую эпоху русским сословным антибюрократическим формам самоуправления наиболее соответствовали английские образцы. Петр I к Англии присматривался, однако, поглощенный своим этатизмом, ничего интересного не нашел. Русскому художественному вкусу соответствовали итало-фламандские формы, можно было заимствовать их, но Петр насильственно навязывал голландско-германские.
Таким образом, западничество, по-видимому, – это еще и навязывание не тех форм западной культуры, социальной практики, политического устройства, которые созвучны отечественной традиции. А ведь культура необычайно многообразна и многогранна, если во главу угла ставится отечественная традиция, поэтому на Западе всегда можно найти образцы, достойные подражания, не разрушая при этом систему национального и суперэтнического предпочтения.
Итак, во-первых, Петр, как истинный тиран, ненавидел и разрушал отечественную аристократию. Во-вторых, Петр разрушал отечественную демократию, уничтожая ее основу на уровне муниципальном, на уровне низового самоуправления. В-третьих, Петр нарушал традицию нормального взаимодействия с другими культурами, навязывая не то, что органически устраивало большинство его подданных. Он навязывал России облик Голландии, причем не настоящей, а сочиненной им самим. В-четвертых, Петр создал, пожалуй, самое бюрократическое государство своей эпохи.
Через период абсолютизма и бюрократизма проходили многие страны. Свой тиран был в Англии – Генрих VIII, и парламент, уже ставший традиционным среди европейских, послушно вотировал все безумства тирана. В Швеции при Карле XI риксдаг пикнуть не смел. Но тираны уходят, и муниципальная традиция низовой демократии и даже парламентарная традиция имеют тенденцию восстанавливаться. А что же происходит в России?
Земские соборы и земское самоуправление относятся после Петра I к непросвещенному прошлому России. Когда те или иные острые умы стремятся к восстановлению сословного представительства (пусть даже скромного, низового), они начинают искать формы на Западе, причем произвольно выбирают наиболее заметные или модные. Шведы не прививали себе традицию земских соборов. Испанцы не пытались ввести сейм. Все восстанавливали свою представительную традицию. А русские всегда после Петра пытались восстановить чужую, что связано со сложностями. Но даже это не самое страшное.
Есть много примеров тому, как государства, принадлежащие к разным великим культурам, живут бок о бок и не воюют. Часто в одном государстве веками мирно уживаются представители разных суперэтносов (скажем, христиане и мусульмане). Но Петр I создает редчайшую ситуацию: он проводит суперэтническую границу не между разными народами, а по ведущему в России великоросскому этносу. Высшее сословие новой России отныне начинает относить себя к культуре западноевропейской. Все же остальные сословия (богатейшее купечество, духовенство, не говоря уже о более низкопоставленных кругах) остаются в рамках своей традиции, своей великой культуры – восточно-христианской. Петровские реформы исподволь вырыли канаву, разделившую этнос на две полярные культурные ориентации. Правда, при Петре это все-таки была канава, а не пропасть.