Империя храмов
Шрифт:
Вот примерно такое чувство я испытал в миг понимания. И уже собирался сойти с ума, но Глеб, плюнув на пол, обернулся обратно и начал орать.
— Ты, кусок козьего дерьма! Дебилоид на выпасе! Какого хрена ты творишь, отрыжка бездны? ИМЯ!
— Семён! Посвящённый в защитники второй ступени! — бодро отрапортовали снизу, хоть и слегка дрожащим голосом.
— Из тебя даже защитника мамкиной юбки не получится, недоумок! — продолжал лютовать мужик, багровея. — Палец нахрен оторву! И в задницу обратно засуну твою, где ему и место, а не поблизости от спусковой скобы!
— Есть обратно, — последовал уже не такой бодрый ответ и шмыгание носом.
— Ничего не забыл?! — не унимался Глеб, нависая над перилами.
Мне показалось, что он сейчас нырнёт туда рыбкой. Своими руками оторвать конечности и выполнить таки угрозу.
— Спасибо, брат… И да хранят всеблагие императора, — голос парнишки совсем притих.
— Ну а ты чего разлёгся, блаженный? — обернулся разгоряченный воинствующий монах и переключился на меня.
Мой рот абсолютно против воли расплылся в улыбке, так что его обвинение в мой адрес можно было понять. Мужик прямо таки спас мой разум от потери смысла. Но привычная манера «науки» вернула меня в реальность.
Хрен с ней, с магией, разберусь. Те же технологии, прочитал инструкцию, провёл эксперименты, получил серию с удачным исходом — работает.
Главное, что есть такие простые и родные вещи. Раздолбаи и их командиры. Даже жаль, что нельзя задать ему главный вопрос, что происходит. И получить, пусть и матерный, но понятный ответ.
— Брат Глеб! — в нашу сторону неслось что-то несуразное.
Ростом полтора метра, с талией примерно такого же объёма. Лысина немолодого мужичка, иначе его назвать нельзя было, сияла так, будто её полировали всю ночь. Идеально отпаренный пиджак не сходился на его пузе, поэтому трепыхался от бега рваными парусами. Так же трепыхались и щеки с пухлыми губами.
Колобок запыхался, пока добрался до нас, хоть и начал притормаживать почти сразу. Я, сообразив, что всё ещё валяюсь на полу, наконец поднялся. Отряхиваться в таком одеянии смысла не было. Как бы оно вообще от моих усилий не развалилось.
— Брат Глеб, — натужно просипел мужичок. — Прошу вас в бесчисленный раз, перестаньте оскорблять детей божьих.
— Этот благородный потомок богов может себе яйца отстрелить, — невозмутимо ответил Глеб. — Вот за это его папочка с мамочкой вас точно по головке не погладят, настоятель. Был наследным, бах, и стал ненаследным. Вернёте сына в непригодном для размножения состоянии. Кто же нам новое пополнение настругает?
— Не перегибайте. Можно же как то вежливее с благородными… — не сдавался пухляш.
— Все мы тут благородные. Не тем пальцем деланные, который этот недоумок со спуска не научился убирать. Не так ли нас учит писание? И произошли они от самих богов, и покуда их кровь течёт в жилах, будут силы для борьбы…
— Ах, хватит, — настоятель не сдержал раздражения и перебил. — И я сам писание наизусть вам прочесть могу. Только вы, брат, забываете, что живём мы в современном мире и по современным правилам.
— А вот этого я не забываю, — голос мужика заметно похолодел и сам он выпрямился. —
— Дела мои не позволяют такие походы, брат. Да и защитник вы, а не я.
— Вот и они должны ими стать, — Глеб кивнул в сторону двора, где возобновилась тренировка. — При этом выжить. А уже потом, будь на это воля богов, продолжить род или иным образом послужить империи.
То, как он сделал ударение на воле богов и как поджал губы при этом настоятель этой богадельни, сказало мне многое. Не хотелось делать поспешные выводы, но тут явно есть среди благородных те, кто ещё благороднее.
Ещё и божественного происхождения. Действительно это так или нет, неважно. Раз тут по городам и сёлам собирают бастардов, а как я понял именно их и называют непризнанными, то верят в это все.
Вряд ли называют так из вежливости. Значит есть признанные, а есть законнорожденные детки. Искатели, вероятно, тем и занимаются — ищут незаконнорождённых, щедро раскиданных по всей империи.
Надеюсь, Российской. В конце концов Санкт-Петербург остался собой, а не стал Нью-Яньцзинем или прочим нью. Да и рожи вполне себе славянские, даже у этого скромняги из Бессарабии.
А вот обязательная служба в своеобразной армии уже интереснее. Обитель ордена или воинская часть, всего лишь название. Хотя по отсутствию строгости, такое даже к захолустной академии не отнести.
— Вы, брат, безусловно всё правильно говорите, — примирительно поднял руки колобок и сложил их в молитвенном жесте. — Только прошу, не трогайте вы больше княжича Ростовского. Вот зачем вы его ко мне отослали? Его отец…
— Я отослал к вам адепта, а не княжича. Нет тут отпрысков князей, графов да баронов. Есть адепты и посвящённые. Так что я тоже вас попрошу. Обойдёмся без титулов и фамилий, как и положено по кодексу ордена. А разбираться со светлейшим князем — как раз ваша работа.
Кто же такой этот брат, что даже настоятель старается с ним договориться? Мужик мне нравился всё больше. И то, как он стоял на своём, и как не церемонился, когда можно было.
Ну хоть сословная история чуть прояснилась. Дворянство или аристократия. Вдруг и я бастард князя? Конечно, раскатал губу, именно в таких лохмотьях благородные детки и ходят.
Аристократические изыски прервались самым банальным и неуместным в таких декорациях и беседах звуком. Негромкой трелью мобильного телефона. К нему прибавилась характерная вибрация.
Настоятель укоризненно смотрел на Глеба, пока тот доставал самый желаемый для меня предмет — смартфон. Самый настоящий, сенсорный и тонкий. Я успел увидеть на экране имя — Берёзка.
— Служебный, — отмахнулся от колобка наш брат и ответил. — Слушаю. Да. Нет. Принято.
Мой чуткий слух уловил женский голос, торопливо что-то говорящий, прежде чем разговор был завершен. Кем бы ни была эта Берёзка, голосок у неё приятный.
— Прошу меня простить, вызывают, — с нескрываемым удовольствием сообщил Глеб открывшему было рот настоятелю и махнул нам. — За мной.