Империя коррупции. Территория русской национальной игры
Шрифт:
С точки зрения наблюдений за национальным менталитетом бывает интересно посмотреть на поведение бывших россиян, когда они оказываются за рубежом. Ведь даже тип мафиозной активности не самых порядочных наших граждан во многом воспроизводит ментальность российской государственности. Здесь опять-таки существует клановость, и опять-таки происходят попытки создать схемы, при которых своим можно все.
Я вообще считаю нашей огромнейшей проблемой то, что у нас плохие законы. Были бы хорошие – народ не нарушал бы их в таком количестве и не стонал бы. Причем законы, не относящиеся к коммерческой деятельности, – это еще полбеды. Но все, что касается отношений
Конечно, мы в очередной раз пытаемся требовать от властей, чтобы они, если угодно, были декабристами, строго спрашивая за то, что привычно прощаем себе. Но когда, с одной стороны, за получение взятки в пару сотен тысяч рублей человека заключают на несколько месяцев под стражу в СИЗО, где он умирает от сердечного приступа, а с другой – бывший губернатор Тульской области, которому инкриминируют получение взятки в несколько десятков миллионов рублей, спокойно находится под домашним арестом, иначе как издевательством над законом такую ситуацию не назовешь.
Подобные примеры можно наблюдать повсюду, потому что даже применение закона в нашей стране в первую очередь зависит от того, кто ты. И выясняется, что ты запросто можешь насмерть сбить человека машиной, если у тебя высокопоставленные родственники. Судьи вдруг заметят, что у тебя есть дети, и ты получишь отсрочку исполнения приговора на восемнадцать лет. А вот если ты сидишь за экономическое преступление, у тебя куча малолетних детей и право на условно-досрочное освобождение, то не факт, что этим правом ты сможешь воспользоваться, – потому что ты классово чужд государству.
Не случайно современное российское государство так преследует экономические преступления и с таким пониманием и внутренней симпатией относится к преступлениям против личности. Все дело в том, что преступление против личности для государства – пустяк, легкая забава, не задевающая непосредственно высокопоставленных чиновников, поскольку до их личностей, благодаря ФСО и прочим спецслужбам, добраться довольно сложно. А вот экономические преступления уже являются посягательством на святое, то есть на деньги чиновников – поскольку они искренне убеждены, что именно им принадлежит все в нашей стране.
Глава 7
Конечно, общество устало от друзей начальников. Конечно, оно всеми силами и способами пытается сказать: «Хватит, сколько можно!» Именно поэтому появились, отвечая на запрос общества о профессионалах, разнообразные списки кадрового резерва, начиная с президентского и заканчивая партийными. Но когда вдруг выяснилось, что и «президентская сотня», и «президентская тысяча» слишком напоминают пожизненную скамейку запасных – потому что количество людей из этих «сотен»
Был брошен клич. Но что система может реально предложить откликнувшимся на призыв? В советское время этот клич подпитывался колоссальной структурной работой, была выстроена целая система школ повышения квалификации как по партийной, так и по хозяйственной линии, включая и тот самый ненавистный многим Ленинский университет миллионов и Высшую партийную школу. Все эти организации не только существовали сами по себе – имелась в наличии работающая идеология подготовки новой смены. Действовала мощная система подготовки кадров, которая могла взять человека из небогатой семьи, из отдаленной деревушки, оторванной от всего мира, и поднять его на самый высокий уровень государственной власти.
Именно благодаря такого рода социальным лифтам оказывались на ответственнейших постах люди, действительно к этому готовые, прошедшие все ступени административно-хозяйственной должностной лестницы и досконально разбиравшиеся в деятельности как отдельного предприятия, так и отрасли в целом. Именно они составляли скелет советской экономики: директора заводов, министры, сотрудники ЦК. Не могу с уверенностью заявить, что все они были идеологически твердо подкованы как коммунисты, но в том, что касалось отраслевой специфики, особенно если речь шла о военно-промышленном комплексе, они разбирались прекрасно.
Существовала и та самая ротация кадров, о которой вдруг вспомнил Рашид Гумарович Нургалиев и которая совершенно забыта в современной России. При всем уважении к бывшему министру финансов господину Кудрину замечу, что когда человек находится на одной и той же министерской должности одиннадцать лет, как сам Алексей Леонидович, у него реально замыливается глаз. Ротация необходима, как необходима и возможность поработать в разных регионах, чтобы осознать нашу страну не только как исключительно московско-питерскую тусовку, почувствовать, насколько многое зависит от российской глубинки.
Справедливости ради надо сказать, что власть регулярно вспоминала об этом, пыталась оживить обстановку и привнести в нее какую-то свежую струю. Наверное, многие помнят те резкие политические движения, когда вдруг сменилась половина губернаторов или были призваны в правительство новые люди. Но все эти акции носили скорее спорадический, эмоциональный характер и в конечном итоге замирали. Опять же зачастую кадровые назначения производились не по уровню профессиональной подготовки, а исключительно по критерию личной преданности.
Именно поэтому столь неоднозначную реакцию вызвала заявленная президентом Медведевым идея «большого правительства». Потому что если вначале при обсуждении «большого правительства» была надежда, что наконец-то стали востребованы эксперты и экспертные мнения, то, когда на одной из встреч было сказано, что «мы здесь все единомышленники и из вас, в частности, будет набираться правительство не только большое, но и конкретное», конечно, многие вздрогнули. Потому что, как бы ни относиться к министру Фурсенко – на самом деле вряд ли когда-либо в истории России был министр образования хуже, чем он, – но представить на его месте Тину Канделаки попросту губительно для мозга здравомыслящего человека. Равно как и представить на месте министра культуры Авдеева, скажем, Сергея Минаева, талантливого писателя и телеведущего, или замечательного галериста Марата Гельмана.