Империя людей. книга 2
Шрифт:
Заминировав строение, два взвода в спешном марше выдвинулись прочь, остановившись в том же самом доме, где был убит мальчик. Как оказалось, останавливаться им было нельзя. Был расчёт на малочисленность прислужников Вестиды и на то, что они не сильно взаимодействуют с последователями Кормаля. Только всё оказалось наоборот. Через день их настигло подразделение Бога Войны во главе с консулом. Если с легатом у Ромео ещё были призрачные шансы справиться, то консулу он ничего противопоставить не мог. Как итог, они были окружены и планомерно уничтожались. Все атаки Карреры блокировались консулом, который
– Фонс, собирай своих оставшихся, будем прорываться между вот тех двух домов. На консула идти смысла нет. Может, кому-то и получиться уйти.
Четыре солдата собрались возле Карреры и Эйиуди, у которого были другие планы: тот сам атаковал Карреру.
Не ожидавшие удара солдаты погибли сразу, а вот Ромео среагировать и защититься успел, и тут же атаковал Фонса.
– Кормаль! Уповаю на тебя, молю тебя! Дай мне сил уничтожить врага твоего! Отдаю тебе всего себя! Отныне я твой ярый последователь! Помогайте, братья! Я держу его! – громко заорал Фонс, только вот на помощь к нему никто не спешил.
– Скорее! На помощь! Братья! Суки! Твари! Ненавижу! – это были последние слова Эйиуди, после которых Ромео удалось проломать его защиту и уничтожить предателя.
Сил оставалось мало, поэтому удару консула противопоставить было нечего. Каррере удалось только сохранить себе жизнь. Он валялся в каком-то переулке, основательно разрушенном прошедшим боем, и пытался остановить шум в голове и хлещущую из множества ран кровь. Его стали окружать солдаты Кормаля, подошёл и сам консул.
– Это хорошо, - прохрипел Ромео.
– Рад тебя видеть. Всё-таки я сдохну не зря.
А затем поднял руку и направил крохи оставшейся силы на разрушение лежавшей на ладони жемчужины, добытой в храме Вестиды.
Чудовищной мощи удар кольцом разошёлся от центра источника силы. В радиусе тысячи метров исчезли дома, оставив только подвальные и цокольные этажи, а также ноги, окруживших Ромею приспешников Кормаля. Самому Ромео, будто лазерным скальпелем, срезало мягкие ткани ладони, на которой лежала жемчужина в момент взрыва. Через десять дней, получившему множественные шрамы и ранения, с серьёзно искажённой энергетикой от прошедшей рядом невероятной волны силы, Ромео удалось выбраться к своим. Но вернулся он уже совершенно другим человеком.
Глава 30
Когда спустя восемь лет четыреста двенадцатый полк и стоявший у них на фланге триста первый были вынуждены объединиться и отходить вместе, Феррери не сразу узнала в командующем отступлением капитане Карреру. Поседевший, с глубокими морщинами и шрамами, выглядевший гораздо старше своих двадцати восьми лет, тот оказывался везде и всюду, раздавая приказы, прикрывая своей силой других бойцов и целые подразделения. И силы в нём было гораздо больше, чем на момент выпуска из учебки. Сейчас Каррера ощущался консулом или кардиналом. Увидь его старшина Чезарре, тот был бы доволен своим воспитанником, ведь большинство мотивирующих слов и выражений использовалось из его лексикона:
– А ну подняли свои задницы, какого хера расселись, отходим, отходим, нет сил идти, так ползите,
Война не обошла и её стороной. Лицо Феррери ещё пыталось сохранять былую красоту, несмотря на паутину морщин в уголках глаз и губ, мужскую, короткую стрижку, и странные ветвящиеся шрамы, которые выходили из-под воротника кителя, шли по шее и доходили середины щеки.
– Не ори, Каррера. Мы обещали подождать пять минут ребят, оставшихся минировать ту улицу. Осталось две и идём.
Ромео уселся рядом с Джульеттой.
По итогам этого отступления триста первый полк прекратил своё существование, его остатки влились в четыреста двенадцатый, хотя и с учётом этого полком их подразделение назвать было трудно. Людей катастрофически не хватало. Было уже совершенно ясно, что война проиграна, сопротивление бесполезно, но сдаваться никто не собирался. Лучше умереть в бою, чем на жертвенном алтаре или стать безмозглым фанатиком. Площадь контролируемой Сопротивлением территории становилась всё меньше и меньше. Помощи ждать было неоткуда, да её и не ждали. Жили одним днём, радовались каждой смерти врага и редкими моментами отдыха.
– Что ты смотришь? – агрессивно спросила Джульетта у лежащего рядом Ромео, после того как использовала технику, исключающую возможную беременность.
– Я не собираюсь рожать. Не хочу, чтобы мой ребёнок мучился и страдал и закончил жизнь на алтаре.
Ромео привлёк девушку к себе, очень нежно поцеловал, сначала в губы, потом в уголки глаз, в которых начали блестеть слёзы.
– Ты знаешь, Феррери, наверное то, что я испытываю к тебе, можно назвать любовью…
Джульетта отвернулась, но при этом постаралась посильней прижаться спиной к Ромео:
– Каррера, какая к бездне любовь. У тебя так до сих пор и не выветрилась из головы вся та романтическая чепуха, которой ты начитался в детстве? Как был всю жизнь мямлей, так мямлей и остался. Вспомни учебку, только и мог, что тайком пялиться на мой зад и вздыхать, мне пришлось самой проявлять инициативу. Нет, когда дело касается боя, то ты упёртый, хладнокровный, быстро принимающий жёсткие и даже жестокие решения бессердечный пёс войны, но как только оказываешься подальше от передовой, то всё - сопли на кулак, какие-то сомнения, терзания, а ещё эта твоя любовь, уси-пуси. Хотя трахаться с тобой классно. И мне нравится, что ты можешь быть таким нежным, а ещё обалденно целуешься, научился же где-то, сволочь… Ай, всё, отвали от меня.
Ромео улыбался, обнимал и прижимал Джульетту к себе крепче.
– Капитан, иди принимай пополнение. – вызвал к себе в штаб полковник Сарагат Карреру. – И не кривись. Я тоже был бы не против, если бы прислали пару взводов одарённых высшей категории, но выбирать не из чего. Хорошо хоть кто-то идёт добровольцем, некоторые даже вот прямо с улиц приходят, без учебных курсов. Обучишь, чему сможешь, на месте. Люди готовы умереть за право жить в том мире, который построили они сами и их предки, это достойно уважения, хотя, может они и не понимают, что могут только умереть. Ничего другого нас не ждёт.