Империя мертвецов
Шрифт:
Итак, я вернулся.
В туманной дали смутно проглядывали аккуратные воротнички зубцов Белой башни Тауэра. Королевский дворец и крепость Ее Величества. Основан в XI веке, с тех пор не раз перестраивался. Резиденция королей, сокровищница, зоопарк и, конечно, тюрьма с местом казни. Словом, пред нами предстал огромный призрак.
Некогда эту крепость считали воплощенным страхом, а теперь Тауэр целиком отдали под нужды «Чарльза Бэббиджа». Это мозг и сердце Британского Содружества Наций, которое взяло под свою опеку треть населения планеты. Мыслительный центр мира, защищенный двойной стеной. Что бы там ни говорил Грант, а Лондон – центр мира, и даже самому современному оборудованию «Миллиллиона» не
– Уберите непотребство, – проворчал То Самое, презрительно глядя на целую батарею артиллерии, которую вытащил и инспектировал Барнаби.
– Говори что хочешь, старик. Но вот это… – Вояка кивнул на Тауэр. – Это ты на «Наутилусе» не пробьешь. Тоже мне, сильнейший боевой корабль!
– Тарана достаточно. Море еще полно рыцарского духа. Человеку, в сущности, достаточно охотничьей винтовки. А то, что пулеметы поначалу считались антигуманным изобретением, все уже забыли.
– Да неужели? – скептично протянул Барнаби, но, глядя, как его собеседник расправил плечи, только тяжело вздохнул. Впрочем, не похоже, что в этот миг он вспомнил, как сам еще недавно мучил меня подобными абсурдными изречениями, и устыдился.
Тем временем То Самое сказал:
– Я уже не говорю о том, что из такого калибра Тауэр едва поцарапаешь. Нам достаточно прорваться за первую стену. Они зря придумали собрать все Аналитические Машины в одном месте, это устарело – но из-за этого спонтанного строительства внутри нет толковой охраны. Столкновение будет, но очень скромное. Капитан Барнаби, полагаюсь на вас.
Я, не обращая внимания на недовольное ворчание напарника, спросил:
– Откуда же мы будем заходить?
– Разумеется, через ворота Изменников. Это символично.
Так называли ворота со стороны Темзы, через которые когда-то привозили преступников. Люди перешептывались, что кто раз под ними пройдет, больше не увидит белого света. Барнаби разочарованно вздохнул.
– Этих ворот давно уже нет, и ров срыли… Тяжело со стариками!
То Самое лишь фыркнул.
Меня вдруг одолело подозрение, что его высокомерие призвано прикрывать пробелы в памяти. Как ни погляди, ему уже перевалило за сто. А сам он предполагает, что существует еще дольше. Удивительно, откуда у него вообще столько сил.
– Что ж, ситуация не располагает к красивым жестам, – бросил Чудовище. А затем крикнул в переговорную трубку на мостик: – Обе машины – полный вперед! Цель – внешняя стена Тауэра. Плевать. Проломим.
– Так точно, сэр! – с каким-то отчаянным задором ответил Батлер, и «Наутилус» развернулся вправо.
Несколько обеспокоившись, я нырнул в люк вслед за скрывшимся командиром судна. Позвал было Барнаби, но тот сквозь отчаянный хохот отозвался уже с трапа на мостике.
Перемахнув через гору щебня и оставив позади таран «Наутилуса», вгрызшийся в южную стену Тауэра, мы ворвались в облако пыли. Барнаби одного за другим выводил из строя сбившихся в перепуганную кучу бифитеров в темно-синих мундирах с красной отделкой. Схватив очередного несчастного за шиворот, он обернулся на нас. Бифитеры – традиционные стражи Тауэра, теперь к ним на службу брали в основном отставных военных. Не знаю, с этим ли связано то, что нам не встретилось ни одного мертвеца.
– В каком смысле
То Самое – седовласый старик с окладистой бородой, Барнаби – гигант, каких мало, Адали – настоящая леди, а Пятница – щуплое создание. Мы не походили на досужих туристов, не сошли бы даже за бременских музыкантов!
– Вот вы, – тыкнул капитан в меня и Батлера, – арестовали и ведете нас. Как вам?
Что это с Барнаби? Он сам на себя не похож. Неужели боится?
– Довольно глупостей, – не стал подыгрывать ему Чудовище, а вместо этого двинулся к башне Уэйкфилд вдоль стены. Батлер криво ухмыльнулся и бросился вслед. Я был бы не прочь проявить осторожность и замаскироваться, но умереть со стыда хотелось еще меньше. Для камуфляжа у нас слишком разношерстная компания.
Мы миновали бифитеров, которые, завидя гигантский таран «Наутилуса», бросались врассыпную с криками, прошли Уэйкфилд и нырнули в арку под Кровавой башней. Даже бывшие темницы Генриха VI, Эдуарда V и сэра Уолтера Рэли теперь увивали трубы и клапаны, а вокруг стоял такой стрекот, как будто мы оказались на текстильной фабрике, полной мертвых работников.
Среди шума Барнаби вдруг вскинул голову и обмотал вокруг правой руки мундир бифитера. Он по очереди стукнул несколько труб, нашел, видно, что искал, и обвил одну из них могучими руками. Впереди замаячила горстка стражей, и они окликнули нас, пытаясь понять, кто мы такие. Мышцы нашего офицера надулись, и колено трубы заскрежетало. Шляпу того стража, который первым достал клинок, сбило пролетевшей гайкой. И за миг до того, как она приземлилась на землю, коридор заполонил густой пар.
Барнаби бросился к вскрикнувшим и закрывшим глаза руками бифитерам и повалил их на землю одного за другим. Мы, прикрывая рты и носы, осторожно пробежали сквозь пар и очутились перед Белой башней.
Внутренний двор Тауэра наполнял стон динамо-машин. Весь двор оказался погребен под трубами и проводами. Строения громоздились, словно воспевая хаос мироздания, старые агрегаты перемежались с самыми последними аппаратами. Из-под сияющего металла проглядывали гнилые доски. Тут и там мелькали подписи и пометки нескольких поколений инженеров.
– Мозг беззащитен, стоит прорваться за его оболочку, – заметил То Самое. – В нем нет нервных окончаний, которые отвечают за перцепцию боли. Он способен чувствовать повреждения только в других участках организма. Вспоминается один эксцентричный гурман. Он захотел отведать собственный мозг и обратился ко мне за советом, в каком порядке следует его употреблять, чтобы как можно полнее насладиться вкусом.
– И вы подсказали? – полюбопытствовал я.
– Почему бы не поделиться знанием? – пожал плечами Чудовище.
Нас встретила белая штукатурка башни. То Самое поднялся по черной лестнице к входу и велел выломать дверь. Батлер вскинул невесть где подобранный протазан [66] . Тауэр строили изначально как крепость, и вход в него старались защитить.
Наш провожатый устремился сквозь запутанные коридоры без тени сомнений.
– Тебя что, и здесь держали? – спросил Барнаби.
– А где вы думали? Впрочем, какое-то время еще в Бедламе. Кстати, довольно приятное место. Я не различаю человеческое безумие. Как по мне, что одни безумцы сажают под замок других, что здоровые – здоровых, все едино. Мир ли отделил себя от сумасшедшего дома или сумасшедший дом себя от мира – не все ли равно? Кто находится внутри, а кто снаружи, зависит лишь от точки зрения.
66
Протазан – холодное оружие, разновидность копья с широким плоским наконечником. Часть экипировки бифитера.