Империя Мёртвых
Шрифт:
Наверное, Рик ожидал, что я сама уйду, но чёрта с два. Лежа на нарах, на своей укромной верхней полке, я вспоминала те мои первые дни в группе, первые недели, когда я не понимала, что происходит в этом мире и как спасаться. Граймс был первым, кто протянул руку помощи, они с Лори тогда следили за Мартином, когда я первый раз ушла с Дэрилом на охоту, Рик тогда хорошо поддерживал меня. Сейчас восстановление отношений с шерифом вообще не представляется возможным.
Насколько бы мне сейчас не хотелось жалости и внимания к себе, я чётко понимала, что чтобы как-то вернуть своё положение, надо стараться искренне помогать остальным. Не требуя ничего
========== Глава пятнадцатая. Сломлена. ==========
От третьего лица.
Отец вернулся в камеру Джулиетт несколькими часами позднее, каждые несколько минут он тихим шагом подходил к клетке, следил за её дыханием, он надеялся, что она немного поспит и успокоится. Но она не спала, не могла нагнать на себя желанный сон.
Джон не подпускал Мартина к тёте. Мальчику было больно, но не так больно, как ему – отцу. Пройдя столько километров и вместе с этим столько всего пережив, Джон имел чудесную черту – он постоянно надеялся и верил, верил, что его дочери живы, здоровы…Но видя сейчас, как её поменял этот мир, как её душа ломается у него на глазах… Джон начал частенько возвращаться к мысли, что зря он вообще пересёк стену Анкориджа, вырвался из укрепления, чтобы найти её такой.
Боно, тяжело постукивая хвостом по полу, лежал под столом и грустно поскуливал, изредка поднимая взгляд на хозяина. Отец сел на нижнюю полку нар, вслушиваясь в дыхание дочери на верхней полке. Кажется, оно стало ровным. Девушка…женщина прекратила плакать.
– Ты так и не рассказал мне про Анкоридж, - вдруг произнесла она захрипшим голосом, Джон встрепенулся от неожиданности – она вывела его из раздумий. – Мама…она ведь умерла, не так ли?
Джон кивнул. Кивнул молча, но он знал, что она всё поняла. Это было слишком очевидно, чтобы не понять…Старик крепко сцепил пальцы в замок и устремил на них взгляд, он пытался провалиться в закоулки памяти, напрячься, вспомнить, как же там было, в этом Анкоридже. Он настолько был занят поисками своей семьи, что то укрытие, что спасало ему жизнь долгие первые месяцы пандемии, совсем перестало иметь для него значение, и утратило всякий узнаваемый облик в голове, его так сложно было вернуть, так сложно было вспомнить, что брови сами собой хмурились от натуги, голова начинала трещать…
– Твой кузен выжил, Дарен. Тётя Маргарет и наша бабушка. Как ни странно…бабушка оказалась самой живучей, и…я не удивлён. Всё-таки она жила в военное время, - завёл рассказ отец.
– Ты уверен, что они всё еще живы? – на лице Джулиетт не было никаких эмоций, она не думала ни о бабушке, ни о кузене, ни о тёте…та семья, которая исчезла далеко в воспоминаниях о нормальной жизни, давно была сменена другой семьёй.
И зачем только ей понадобилось знать про этот Анкоридж…
– Бабушка наверняка, она тот ещё боец, - Джон сказал это с доброй улыбкой. – Когда всё началось… - он сделал небольшую паузу, собираясь с мыслями. – Военные очень быстро среагировали. Конечно, они действовали слишком жёстко, но благодаря им западный Анкоридж удалось полностью изолировать, появилась такая…своеобразная военная республика.
Джулиетт осознавала, почему её отец здесь один. Никто не захотел идти с ним. Каждый понимал, что потеряет всё, а та цель…ну согласитесь, она слишком идиотская. Была…пока Джон не достиг её.
– И много там выживших? – лишь поинтересовалась
– Когда я ушёл, было чуть больше двух тысяч.
Джули повела бровью от удивления. Две тысячи человек за стеной. Военный режим. У них наверняка есть ресурсы, рядом море, есть оружие и все возможности к выживанию. А их тут…меньше двух десятков. И каждый цепляется за жизнь так, что теряет всяческие остатки самого себя. Приходит к тому, что выживание дороже личности. Еда ценнее морали. Действительно. Кому сейчас нужна мораль?
– Я сломалась, папа, - её губы снова задрожали, она боялась повернуться лицом к отцу, боялась увидеть его глаза, полные жалости и сострадания. – Я сломалась, - она еще сильнее прижалась к стене. – Мы с Марти в одиночку в лесу жили, я начала убивать животных, чтобы мы не умерли с голоду. Я была сильной, папа. Ферму разрушили, пришлось бежать, постоянно в бегах, переездах, а я в группе никто, но я была сильной, пап. На базе всё пошло к адовым ебеням, я искала, я искала их, как ты меня, я месяцы провела в одиночестве, и я была сильной. Я была сильной, папа, - нижняя челюсть уже не поддавалась её контролю, горло снова горело от неосязаемого кома внутри, глаза затуманили слезы, а ум затуманила наступающая истерика.
Джулиет сделала пару глубоких вдохов:
– А потом…Дэрил ушёл. Я тогда уже опустила руки, тогда начала думать иначе. И потом это нападение. Я боялась умирать. Я не хотела! Я поэтому сломалась! Я сломалась, папа!
Последние слова были почти стёрты неистовыми криками и рыданиями. Вся тюрьма слышала их, никто не осмелился подойти ближе, но теперь все всё знали. Это и есть жизнь в общине. Твоя жизнь – уже не твоя, а общая. Общие и твои страхи, твои переживания, твои отношения…наверное, нет смысла этого стесняться и что-то скрывать, нет смысла прятаться.
– Я сломалась, я сломалась… - приговаривала она, зажмурив глаза.
Отец тормошил её, пытаясь привести в чувство, гладил по голове, успокаивал, хотя на самого накатывала паника, ему не свойственная. Он не знал, что делать. Он сам сгибался под напором того, что видел и слышал.
– Я сломалась…
Мартин сидел на импровизированной кухне, напрягая уши и вслушиваясь в их разговор. Однако вдруг его резко потянули за руку и выволокли на улицу.
– Помоги мне растаскать отсюда мусор. Держи перчатки, малой, - Дэрил кинул в маленькие ручки не по размеру большие рабочие перчатки. – Побудь на улице. Тебе пока не место…быть там.
Диксон глубоко вздохнул, но его свинцово-тяжелый взгляд остался укрытым от мальца: мужчина отвернулся, собирая со двора ржавые куски металла и прочий хлам.
«Она нас не защитит больше», - стоило Дэрилу повернуться, как Мартин заговорил с ним на языке жестов.
– Она справится, - кратко ответил мужчина.
«Так помоги ей», - мальчик выглядел недовольным, обиженным ребёнком.
– Она и не из такого дерьма выбиралась… - буркнул охотник.
«Ты нас бросил. Поэтому она грустит».
– Не отлынивай от работы, разболтался, - гаркнул Дэрил на мальчишку, слегка оскалившись.
Диксон старался больше не поворачиваться лицом к Марти, дабы не быть для него открытым для диалога. Для него самого всё было ясно. Он не верил, конечно, что всё потеряно, всё утрачено и разбито, он был сторонником позитивных наклонных в судьбе человеческой, он был лучшего мнения о выживании. Конечно потому, что был сильнее…Он не знал, каково это – сломаться. И не воспринимал это терпеливо и с пониманием.