Империя наизнанку. Когда закончится путинская Россия
Шрифт:
Мы оказались в ловушке, мы окружены, но повод ли это стать фашистами? Я — «левый», говорите? Никогда и не думал о себе в этих терминах, тем более, что ориентиры «левый» и «правый» перепутаны. Я против языческого авангарда в искусстве — значит ли это, что я «правый»?
Я за социализм и республику — значит ли это, что я левый? Но в чем я совершенно уверен, так это в том, что всякий человек заслуживает сострадания, а деления на нации — скверная штука.
Быть на стороне империи — дурно; вы как католик знаете, что Христос не одобрял империй и был на стороне бедняков; он был левым, если угодно применять эти определения. И, полагаю, Христос сумел бы сегодня найти язык для разговора с
Будущее Европы в межконфессиональном единстве, в принятии других наций и других вероисповеданий — без ограничения. В этом будущее и христианского гуманизма, а без него Европа не существует; сегодня мы обязаны пожертвовать своей исключительностью ради общего мира.
Часть вторая. Коричневая весна
Русский мир
Российские войска вошли в Крым, бывший на тот момент территорией Украины; Крым объявили русской территорией. А затем на востоке Украины появились русские ополченцы. Ополченцы объявили, что будут сражаться за то, чтобы восточные земли отделить от Украины. Все ждали, что Россия введет войска и туда; в Донбассе начались бои; в те дни я уехал в Берлин.
Я не выражал несогласия с внешней политикой России — просто уехал. Билеты были куплены давно.
В Москве многие считали, что границы с Европой скоро закроют. Когда ехал на вокзал, боялся, что поезд отменят. «Сколько можно, — говорили взволнованные граждане, — двадцать лет русские границы открытыми держат; кто хочет, тот и катается; не по-русски это». Парламент принял закон, контролирующий визы; имеющие вид на жительство в других странах должны были в течение двух месяцев явиться и об этом факте доложить. Кабинет министров постановил, чтобы члены правительства воздержались от поездок за рубеж; к тому же, вышло распоряжение: работники министерства внутренних дел выезжать за пределы России прав не имеют, дома надо сидеть. Секреты они, что ли, разболтают? И разве у нас враги за границей имеются? Ведь говорили: кругом друзья? Помните, поэтому и стену берлинскую ломали, чтобы среди друзей жить. Помните, собирались общий европейский дом строить? Недавно это было — войдем, мол, в общеевропейский дом, и всякое такое. Не получился общий дом, не достроили…и сразу догадка: неужели наверху потерпят, чтобы смерды разъезжали свободно, когда начальство в правах передвижения ограничили? Неужто крепостное право наизнанку вывернут? Не бывать такому. Закроют скоро границы, покатались туда-сюда — и хватит.
Интеллигенция бросилась на вокзалы, успеть в последние поезда — а патриоты смеялись над ними: вот когда страну нашу растаскивали на части капиталисты, когда иностранные жулики приватизировали русские недра, вы в те годы никуда уезжать не спешили, не так ли? Вам интересно было за процессом наблюдать. А теперь чего испугались? Русской весны испугались? Россия с колен встает, возрождение у нас. А что война идет — так ведь и повоевать надо, засиделись уже. Хватит.
Война с Украиной — это дико звучало, но говорили про войну часто и страстно, и все поверили, что война нужна. Телеведущие считали, что на Украине фашизм. Фашизм — черное слово, давно забытое слово; но вот, телеведущие сообщили, что в черниговских лесах отлежался фашизм, отдохнул, сил набрался — и вот фашизм именно в Украине-то и воскрес. С тех пор как Украина стала независимой страной, у них там все вкривь и вкось пошло. Там теперь русский язык запрещают, украинцы к Западу льнут, корни свои славянские забыли. И сказали телеведущие страшное: украинцы готовят геноцид русского народа. Всех русских людей на Украине убьют. Как же так, ахнули слушатели, не поверили сразу пророчествам.
Жизнь в капиталистической России не сразу поменялась. Рестораны работали бойко, зажиточные граждане питались без перерыва, и премьеры театральные случались, но тревога вошла в души.
— Неужели опять фашизм?
— Ведь разбили же фашистов. И что же получается — опять?
— Да, нацизм. Геноцид русского населения.
— Не может быть. Мы же братья.
— Их американцы подговорили.
— Американцы приезжали в Киев и всем хохлам раздавали печенье, соблазняли.
— Печенье раздавали?
— Представьте себе. Ходил по площади государственный секретарь Соединенных Штатов и раздавал печенье. Налево и направо.
— Какой цинизм.
— Украинцы нас предали.
— Укры предали русский мир, хотят присоединиться к Западу.
Отныне украинцев называли «украми» и «укропами», еще их называли «свидомыми», а еще «еврохохлами».
— Война будет.
— Какая у свидомых армия? Полтора танка. Еврохохлы не умеют воевать— Укропы — это так, ерунда. Будет мировая война!
Странно, что говорили о войне с Америкой, хотя бои шли в Краматорске и Донецке, там украинцы стреляли в русских, а русские стреляли в украинцев. И причина убийств была не очень понятна — но, судя по всему, украинцы продали русский мир атлантической цивилизации.
Представить продажу было непросто: как это — мир продать? В банке, за деньги? Обменяли славянское братство на американские доллары? В детали не вдвались, но как-то сделку, видимо оформили, и вот теперь украинцы стали союзниками Атлантического блока — а блок этот, как всем известно, давний противник Евразии. И каждый патриот понял, что речь идет о большой беде.
Рассуждали о глобальной войне русского мира с Атлантической цивилизацией. Евразия против Атлантики — вот до чего дошло! Грядет бой цивилизаций.
Казалось бы, если конфликт столь глобален, то сражение следует вести в Атлантике, среди ревущих волн, на необъятных просторах океана — вот где подходящее место для столкновения цивилизаций! Пусть там, под крики чаек, под порывами ураганного ветра, сшибаются эскадры. Пусть там, в разбушевавшейся стихии, взрываются линкоры и горят эсминцы — однако нет, бои шли на садовом участке соседа, не имевшего отношения к атлантической цивилизации. Декорация для роковой баталии была выбрана неудачно — но уж какая есть: решили, что бои с Атлантической цивилизацией лучше всего вести в Мариуполе, под вишнями. Там и вели бои.
Это лишь прелюдия, говорили проницательные патриоты, но, если мы уступим сейчас Украину, то завтра враги войдут и в Россию.
— Как это — уступим Украину? Украина ведь отдельная страна?
— Прекратите. Нет такой страны. Украина — это часть России.
— Кто войдет в Россию? Укропы? Еврохохлы?
— Куда им! Нет, пиндосы войдут!
Пиндосами в России называли американцев. Почему так американцев называли, я не знал, но прозвище повторяли все.
— Пиндосы сговорились с укропами, чтобы вместе напасть на Россию.
— А Европа что делать станет?
— Европа кончилась, легла под Америку. Сговорились русский мир разрушить. Нет больше Европы! Воспоминание одно.
— Хохлов надо давить, все они фашисты.
— Неужели все?
— Все.
Все ли украинцы были фашистами, сказать трудно, но большинство граждан России поддержало решения правительства по присоединению Крыма. Когда русские войска вошли в Крым, все радовались.
— Крым украинским и не был никогда, — так говорили.
— Шестьдесят лет все-таки был, — отвечали некоторые.