Империя предрассудков

Мэра Панна

— А через Жуковских не получится? — уточнила я.

— Ты что? За ними и так следят без перерыва. Если их увидят вместе с сыном, сбежавшем с каторги и поддельными документами, это точно не пойдет в плюс их оправдательному приговору. С Георгием они могут увидеться в любой точке мира, но только не на этой территории.

— Значит, они все планируют покинуть страну? — мысль о том, что вскоре я останусь совсем одна, казалась невыносимой.

— Увы. Им важно, чтобы семья была вместе. Особенно после того, что всем Жуковским

пришлось пережить. Сперва Георгий должен переправиться на пароме в соседнее княжество, а уже оттуда они вместе отправятся путешествовать по миру.

На секунду я призадумалась. Фаня уезжает. Документы передать не может. Жуковским видеться ни с Фаней, ни с сыном небезопасно. Им нужен был надежный посредник. И тогда я подумала:

— Я могла бы передать паспортную книжку. Я ценю этих людей не меньше, чем ты, а потому помощь им — для меня честь.

Фаня смотрела на меня так, словно не верила, что я справлюсь.

— Ты понимаешь, что это очередной риск? Вас могут задержать. И тогда у полиции появится к тебе много вопросов. Например, откуда у тебя поддельные документы, и каким образом ты оказалась в компании беглого каторжника.

— Фаня, — резко оборвала я девушку, — я танцевала у тебя в борделе прямо под носом Константина. Шанс, что нас поймают где-нибудь на центральной площади в людный день просто ничтожный. Давай документы, я передам их Жуковскому.

Та неохотно протянула мне книжечку.

— Звучит логично, вот только ты упустила одну вещь. Сейчас все сидят по домам, праздники и мероприятия отменены из-за смерти Императрицы. Как ты собираешься слиться с толпой, если ее нет?

Я помедлила с ответом, а затем довольно улыбнулась.

— Сейчас нет. Но будет. Во время погребальной процессии.

На лице Фани легко читалось молчаливое восхищение.

— Не думала я, что ты такая бессердечная, — голос ее звучал без упрека, но мне на миг стало неудобно.

— Лучшего момента мы не найдем. На улице будет каждый житель города, а потому Жуковский сможет беспрепятственно пройти чуть ли не в сам императорский дворец. Мне лишь нужно знать место и время, где он будет меня ждать.

На этот раз Фаня и не думала шутить.

— Об этом не беспокойся, я обо всем договорюсь за несколько дней до намеченной даты и отправлю тебе координаты. Ты же помнишь, как приблизительно выглядит Георгий Жуковский?

— У него выдраны ноздри, — произнесла я отрешенно, — думаю, это достаточно точная примета.

Мы обменялись сочувствующими взглядами.

— Но будь пожалуйста осторожна. Никто не застрахован от ошибки.

Я лишь отмахнулась. Меня куда больше сейчас волновал Фанин отъезд, да и то, что Жуковские собирались перебраться в Европу, тоже оптимизма не предавало. Я чувствовала, что остаюсь совсем одна. Но я не могла препятствовать их выбору, поскольку сама бы поступила также, если бы могла.

Заметив мой погрустневший

взор, Афанасия тут же поспешила меня приободрить.

— Анна, ты же понимаешь, что мы еще увидимся? И в следующий раз тебе не придется танцевать за деньги перед толпой одержимых аристократов, мне не нужно будет зарабатывать на жизнь сутенерством, а Жуковским скрывать от общества общение с собственным сыном.

Я горько улыбнулась. Все это я прекрасно понимала, но также не стоило забывать, что эта встреча может наступить очень нескоро. Или даже вообще не наступить.

— Да, Фаня, но почему каждый раз, когда я нахожу тебя, то мгновенно теряю?

— Вероятно, это значит, что я нужна кому-то в другом месте.

Мы посидели у нее до обеда, ожидая, пока пройдет дождь, пили чай с эклерами и больше не говорили о проблемах. Скорее, вспоминали забытые приключения в Институте и смеялись над нелепыми историями, что произошли с нами за последнее время. И это был прекрасный день.

Глава 29

В семь часов утра залп, данный из городской крепости, возвестил о начале погребального шествия. Никто в ту ночь даже и не ложился.

Я встала с дивана, что располагался у окна, неспешно прошлась по комнате, словно мне не нужно было отбывать на панихиду, взяла с тумбочки неприметный ридикюль, в который заблаговременно вложила паспортную книжку, и направилась к выходу.

Несмотря на то, что о кончине Императрицы я узнала больше месяца назад, лишь в тот момент, когда придворные хаотичной гурьбой спускались по лестницам, чтобы проследовать к месту начала процессии, я ощутила некоторую скорбь. Еще несколько месяцев назад все эти люди отплясывали мазурку в нашем дворце, а сейчас, скорбящие, молчаливые, облаченные в траурные наряды, продвигались к выходу.

Спустившись вниз, и оказавшись во внутренней части дворца, где располагалось с десяток карет, я неожиданно увидела Варвару. Поскольку я не отдавала распоряжение выделить мне карету, мне крайне необходимо было найти спутника для поездки в центр, потому я резво пробралась сквозь столпотворение прохожих, подошла к девушке и неохотно поинтересовалась:

— Ты не против, если я составлю тебе компанию в предстоящей поездке?

Та лишь кивнула в знак ответа и указала на дилижанс, что стоял рядом.

Не нарушая молчания, мы запрыгнули на сидения кареты, обитые рубиновым бархатом, подождали пока лакей закроет двери и лишь, когда карета тронулась, Варвара со вздохом произнесла:

— Я бы хотела сейчас быть в главном дворце. Рядом со всеми. С Марией Павловной, Еленой, Александром Николаевичем, Анастасией Николаевной, Константином Николаевичем. Я бы хотела быть с ними в столь неутешительный момент, разделить боль и скорбь, что они сейчас ощущают.

— Успеется, — ответила я односложно.