Империя сосредотачивается

Тамбовский Сергей

— Хорошо-то как дома, — наконец раскрыла рот Анюта, — в следующий раз езжай в свою Москву один, а с меня хватит приключений, на всю жизнь наелась…

Глава 9

— Извини, дорогая, но такая уж жизнь публичной личности (не путай с публичным домом, это немного не то) — сплошные встряски и приключения без перерывов на обед. Держись, дальше еще веселее будет.

— Хотя на вертолете мне понравилось, — неожиданно переключила разговор она, — пусть там и трясет, и ревет, но все равно здорово,

и прямо к дому подкинули, рассказать кому, так не поверят. Я бы еще полетала.

— Полетаем конечно, какие вопросы, — спокойно ответил я, доставая из шкафа чистое полотенце, — даже и сама может научишься рулить. Пошли в душ что ли.

— Давай я сегодня первая, — ответила она, взяла у меня из рук полотенце и заперлась в ванной. Очень интересно…

Пошел на кухню, чо… чайник поставил, достал из холодильника, что там у нас съестного оставалось и прикинул, что из этого можно соорудить на скорую руку, но не успел ничего придумать, потому что зазвонила трубка в кармане. На определителе не высветилось ничего, кого там еще черти несут, подумал, поднося телефон у уху, опять что ли Владиленович со товарищи со своими государственными проблемами. Но это оказался вовсе и не Владиленович и даже не его сотоварищи, потому что из трубки тихо донеслось:

— Ну здравствуй, Сережа, я приехала…

Надеюсь, все поняли, кто это позвонил… надо же, подумал я автоматически, трубку-то сохранила и даже подзаряжала ее время от времени, значит держала в мыслях, что понадобится когда-нибудь это устройство. Подумать-то я это конечно подумал, но тело среагировало отдельно от мозга, меня аж холодный пот прошиб и ноги ватными стали, правильно народная мудрость говорит, что старая любовь не ржавеет… из нержавейки она короче сделана походу.

— Привет-привет, Анюта, — с трудом выдавил я из себя, — ты как сама-то? В целом? И куда ты приехала, в Москву?

— Приехала я в Горький, ты что, забыл что ли диапазон действия своих телефонов, сейчас на Лескова у родителей. И так-то у меня все неплохо, хочу вот тебя увидеть…

— Зачем? — неуверенно спросил я.

— Ну как зачем… угадай вот с двух раз, как ты сам любишь говорить…

— ОК, давай увидимся, где и когда?

— Ну как освободишься, подъезжай к нашему дому, а там посмотрим.

Тут из душа появилась новая Анюта, внимательно посмотрела на мою физиономию, потом на телефон в руке:

— Случилось чего?

— Да, — прокашлялся я, — надо подскочить в одно место, на полчасика делов.

— Я с тобой поеду, — решительно продолжила она.

— Нет, это исключено, там может быть опасно.

— Ну после теракта в Кремле мне уже ничего не страшно.

— И тем не менее я там должен быть один.

Она еще более внимательно рассмотрела мое лицо и медленно и без выражения протянула:

— А это ведь она тебе сейчас звонила, да?

И я не смог ей соврать:

— Да, Анюта, это звонила она…

— И ты щас как собачонка к ней побежишь?

— Почему сразу как собачонка… надо встретиться и расставить все точки над ё…

И

тут Анечка меня удивила — кинулась мне на шею и в слезах сказала, что никому меня не отдаст, вот это да, не подозревал даже, что она на такое способна. Ответил, что мол успокойся, родная, никто никому меня отдавать не собирается, на что она в тех же слезах добавила, что если что, она старую Анюту лично зарежет… и меня тоже. Ну дела…

Минут через десять я таки вырвался из ее объятий, успокоил как мог и пошел заводить свою копейку. После обкомовского рестайлинга это было не просто, а очень просто — на любом морозе с полпинка все заводилось. Ну прогрел да поехал вдоль парка культуры, когда к анютиному дому подрулил, звякнул и вызвал ее на улицу. Она выпорхнула из подъезда очень скоро — в белоснежной шубе до середины колен и таких же белых сапогах на манной каше, аж сердце сука сжалось.

— Приветики, Сергуня, — чмокнула она меня в щеку, — не думала, что когда-нибудь тебя снова увижу, а вот поди ж ты…

— Ну расскажи что ли, как там в Югославии живется, как Олежа, как съемки?

— Югославия как Югославия, нас там в Риеке поселили, прямо на берегу моря, жаль, что так и не удалось окунуться, зима же… в кино у меня там маленькая роль была, русской пленной в местном партизанском отряде, но со словами, интересно, но очень быстро закончилось… а Олег в Америку уехал, да…

— И тебя конечно с собой не взял?

— Нет, не взял, сказал, что визовые трудности там какие-то…

— Ай-яй-яй, какая неожиданность — вот кто бы мог подумать, что он способен на такое, — язвительно заметил я. — И что же дальше, ты же вроде от нашего гражданства отказывалась?

— У тебя неверные сведения, ни от чего я не отказывалась, просто задержалась там на некоторое время, а потом пришла в посольство, поплакалась, и меня на первом самолете на родину отправили.

— А на родине вон чего творится…

— А чего тут творится, я что-то ничего такого и не заметила…

Ну совсем интересно, тут два покушения на генсека, одно причем удачное, а она ничего не замечает…

— Ну значит в открытых источниках пока не сообщили, подожди до завтра, все и узнаешь…

— Ой, а что это у тебя? — вдруг показала она пальцем на мою грудь. Скосил туда глаза, в разрезе пальто виднелась Звезда Героя, забыл я ее снять в горячке последних событий.

— Ничего особенного, правительственная награда такая.

— Опять за спасение утопающих что ли?

— Ну в каком-то смысле да… за спасение… на смотри, — и я снял эту звезду и сунул ей в руку. Она покрутила ее в разные стороны, потом присвистнула:

— Это же по-моему Звезда Героя СССР, высшая государственная награда, я не ошибаюсь?

— Нет, не ошибаешься.

— Ну ничего ж себе… это за какого же утопающего такое дают?

— Угадай с двух раз, — по своему обыкновению ответил я.

— Гробачева что ли? — сходу выдала она, разглядывая оборотную сторону награды, где был выдавлен ее порядковый номер.