Империя Страсти
Шрифт:
Его губы находят мое внутреннее бедро, и я вздрагиваю, когда он медленно вдыхает меня, словно смакуя главное блюдо от шеф-повара.
Затем прикусывает внутреннюю плоть. Сильно.
— Больно, мудак.
Я хватаю его за плечи, пытаясь оттолкнуть, но он снова кусает, на этот раз вырывая из меня хныканье.
— Не шевелись, иначе будет еще больнее, — говорит он мне в лицо, а потом сосет, водя языком туда-сюда, пока я не начинаю извиваться.
Я падаю обратно на матрас, руки, как и моя решимость, едва держатся.
Кожа
К тому времени, когда он добирается до моего нижнего белья, я задыхаюсь и с трудом дышу.
— Ты единственная женщина, которая выглядит сексуально в хлопковых трусиках, ведьма.
Он продолжает доказывать свои слова, покусывая складки через материал.
Искра огня проникает в мою сердцевину и едва не заставляет вскочить на ноги. Кингсли разрывает трусики зубами, создавая невыносимое трение о мою самую интимную часть.
— Ты такая мокрая для того, кто утверждает, что не хочет меня.
— З-заткнись, придурок…
— Разве это мудрая идея обзываться, когда твоя киска впивается в мой рот, как маленькая шлюшка?
Мои бедра физически дрожат, и я ненавижу свою нелогичную реакцию.
— Не надо… называть меня так.
— Называть тебя как? — он облизывает мою киску снизу вверх, перехватывая мое дыхание в процессе.
— Ш-шлюшка. Я ничья шлюха.
— Ничья, только моя, потому что я буду поглощать твою киску, будто ты и есть киска.
Он прижимает свой язык к моему клитору с силой, которая посылает меня за грань.
Кульминация настолько сильна, что мой рот остается открытым в бессловесном крике. А потом я кричу так громко, что удивляюсь, как не обрушила весь дом.
Кингсли, однако, кажется, не закончил. Он проникает языком в меня, сбивая предыдущую волну в более мощную. Он трахает меня языком жестко, быстро и с таким контролем, что я задыхаюсь.
Мои пальцы бездумно погружаются в его волосы, и я натягиваю шелковистые пряди, практически впиваясь киской в его рот.
Я отчаянно нуждаюсь в чем-то, что не могу определить.
Чего-то, что нарастает во мне с силой бури, сверкающей в его глазах всякий раз, когда он смотрит на меня.
Или впивается взглядом.
Я уже даже не знаю.
Иногда он смотрит на меня так, словно я завоевание, которое он намерен разбить на непоправимые кусочки.
А быть может, я смотрю на него как на вызов, который он никогда не одолеет. Чёрная лошадка, которую никогда не удастся укротить.
Это толчок и притяжение. Принятие и взятие. Даже сейчас, когда он думает, что я полностью в его власти, хотя это совершенно не так.
Кингсли крепче сжимает мои бедра, останавливая мои бешеные движения. Но он продолжает сосать, покусывать и трахать мои складочки, пока я не теряю сознание.
Господи. Он сводит меня с ума.
Как
Кингсли появляется между моих ног и облизывает губы.
— На вкус ты такая же дикая, как и на вид.
Я жду, что он вернется за этим вкусом, но он достает из кармана телефон, смотрит на экран, а потом говорит мне:
— Я должен ответить. Помолчи для меня, дорогая.
Я начинаю отстраняться, но Кингсли отпускает мое бедро и вводит в меня два пальца одновременно, отвечая:
— Шоу слушает… Да, я могу говорить.
Святое дерьмо. Этот сумасшедший мудак всерьёз?
Очевидно, да, потому что он загибает пальцы внутри меня, и мне приходится зажать рот рукой, заглушая любые неловкие звуки.
— Да, я понимаю, — говорит он со спокойствием грешного священника.
Как, черт возьми, он может оставаться в своей стихии, пока передвигает мои внутренности?
Я не получаю ответа на этот вопрос, но принимаю еще один палец, и на этот раз все три оказываются так глубоко внутри меня, что задевают мою точку G. Один, два…
Моя голова запрокидывается назад, и из меня вырывается похотливый звук.
Кингсли ухмыляется с хитростью и капельным обаянием самого Люцифера, качая головой, а затем начинает трахать меня пальцами. Входит и выходит с бешеным ритмом, который лишает меня рассудка.
Черт.
Боже. Блядь. Проклятье.
Тот факт, что кто-то еще может слышать мои крики удовольствия, не мешает мне испускать их. Если уж на то пошло, все, что я слышу, это липкий звук его пальцев, погружающихся в мое возбуждение, и чистая грязь этого, подталкивающая меня к краю.
Край настолько крутой, что я одновременно и взволнована, и напугана прыжком.
— Я сделаю окончательное предложение после того, как изучу статистику за прошлый год. Если они окажутся ниже моих стандартов, я сброшу их до того, как они примут следующую дозу кислорода. — он убирает телефон и говорит: — Вот так. Хорошая девочка.
Тогда я кончаю. От сочетания ситуации, его слов и того, как его пальцы быстро и сильно вбиваются в меня.
Мои звуки неконтролируемы, и я поворачиваю голову в сторону и утыкаюсь лицом в матрас, заглушая их.
Кингсли продолжает лениво вводить в меня свои пальцы, пока не завершает звонок.
Я остаюсь спрятанной в матрасе, стыд и возбуждение пронизывают меня с одинаковой силой.
Что, черт возьми, со мной только что произошло? Может, мне нужно обратиться к психотерапевту, чтобы лучше понять себя? Потому что мое тело, душа и сердце, похоже, дали моему мозгу тайм-аут в его жизни.
Две сильные руки обхватывают мои щеки, заставляя повернуться к нему лицом, и тогда я обнаруживаю, что он свисает надо мной и смотрит на меня с выражением, которое он не имеет права на меня направлять.