Империя зла
Шрифт:
ГОРОДСКОЙ ПСИХОНЕВРОЛОГИЧЕСКИЙ ДИСПАНСЕР
– СТАЦИОНАР N7, что на Фонтанке 132 или с Троицкого проспекта 1.
12 июля 1998 года Александр Гущин наконец-то сошел с ума. 33 года назад, когда Александра принимали в комсомол, в его психике секретными дистанционными детекторами лжи были выявлены значительные отклонения. Он стал кандидатом в зомби, им было легко управлять, в случае войны. Как козел отпущения, как смертник он мог бы принести пользу Родине. Генеральный штаб СССР ежегодно подавал заявку в
Главное разведывательное
Так произошло и с финансистами КПСС во время развала СССР.
Финансисты самостоятельно попрыгали из многоэтажных домов и разбились насмерть. Суицид. И с милицией не разберешься и без милиции не придерешься. Так работала советская разведка, которая деньги Коммунистической партии Советского союза, таким образом, припрятала неведомо где, и неведомо кто этими деньгами теперь распоряжается.
Но с Гущиным операция "Зомби" не прошла, его тридцать лет не смогли даже завербовать, но наконец-то он сошел с ума. Свихнулся не стандартный.
– Это была победа Главного разведывательного управления России, – пишет в своей предсмертной исповеди Михаил Исаевич. Гущина поместили на Фонтанку 132 в Городской психоневрологический диспансер-стационар
N7, на отделение N10. В августе 1998 года дед Лапа разыскал сумасшедшего, которого уже выпустили из диспансера, где он провел 9 дней. Девяти дней хватило, чтобы не стандартного человека поставить на учет в местный психдиспансер Кировского района. Дед Лапа отыскал
Гущина в Южно Приморском парке, который расположен недалеко от его дома. Этот парк простирается к северу от Петергофского шоссе.
Александр сидел на берегу озера с двумя островами, озеро местные мальчишки называли "Восьмеркой". Бывший мореход безучастно кормил хлебом уток. Говорил Александр медленно, с трудом, с трудом отвечал на вопросы деда Лапы. Из предсмертной исповеди Федосеева читатель узнает, что поместили в диспансер Александра местные спецслужбы, чтобы вколоть тому микстуру "истины" и выяснить всю подноготную его жизни. Затем спецслужбы России запечатали подопытному память, чтобы упаси бог, информация об их беспределе не вылилась наружу.
Перед тем как подопытного поместили в диспансер, его обрабатывали какой то информацией на подсознание из соседней квартиры N266. Для своей аппаратуры российским разведчикам пришлось просверлить, не насквозь, конечно, бетонную стену, сделали они это столь неаккуратно, что в квартире Александра на стене появился бугор, который Александр проткнул железной спицей, показав дилетантам, что они обнаружены. После этого его поместили в психоневрологический стационар, потому что российских разведчиков нормальный человек
– И оттуда потекло! – радостно заключил врач стационара, пытаясь страхами на половую тему запечатать память не вербуемого.
– Ничего не текло, – отвечал Александр. – Кому это понадобилось проводить надо мною опыты?
"Укол истины", который вкололи подопытному российские разведчики врачи, ничего толкового не выяснил, и Гущина через 9 дней из диспансера выписали, на всякий случай, записав в диагнозе, что
Александр является инвалидом третьей группы по общему психическому заболеванию. В диспансере, чтобы запечатать страхом память сумасшедшего не вербуемого, кавказец-разведчик обращал внимание
Александра, как легко он избивает больных. Кавказца-разведчика поместила в неврологический диспансер стационар якобы его любовница, когда он пьяный стал буянить. Это, – пишет матерый шпион Федосеев, – показывает возможности всесильного ГРУ проникать в любые учреждения со своими целями.
У деда Лапы бывший старпом, с трудом подбирая слова, все выяснял, отчего же бывает заболевание психики. Шизофрения, например, вирусное это заболевание или нет?
– Нет, – отвечал дед Лапа, – если ты способен честно ответить на все вопросы, связанные с твоей личной жизнью, ничего не бояться и отвечать честно за все свои поступки, тогда не будет никакой шизофрении.
После такого ответа деда Лапы, Александр стал, по-своему лечится, следил за своими движениями и мыслями, анализировал свое поведение.
Он перебрал все свои неблаговидные поступки, совершенные в жизни, голова его болела и раскалывалась от напряженных мыслей. Не найдя достойных грехов в прошлом, Гущин вдруг почувствовал, что как бы полушария головного мозга, которые вели раздельные функции по управлению левыми и правыми сторонами организма, стали быстро заменять друг друга. Левые и правые функции мгновенно перебрасывались из одного полушария в другое, по необходимости, защищаясь от психофизического воздействия спецслужб. Например, эмоциональные или образные функции полушарий мозга могли перемещаться из одного полушария в другое. Мозжечок не давал терять равновесие, приспособившись к такой ситуации. А ум философа анализировал, куда, например, тебя направляют психофизики-разведчики, и куда на самом деле тебе надо двигаться.
При такой ситуации, пишет Федосеев, образуется дефицит разговорной памяти, заторможенность разговора; с такой заторможенностью Гущин боролся, используя знания из многочисленных прочитанных им книг.
Вскоре Александр устроился все-таки работать на теплоход "Sea
Venture 2", не старпомом, а опять вторым помощником капитана. С точки зрения матерого шпиона Федосеева это только подтверждает, что
Гущиным занимаются спецслужбы, которые в другом случае, ни за что не пропустили бы больного шизофреника, сумасшедшего, на капитанский мостик океанского судна. Сумасшедший ушел в море, а на суше, на родине Александра, в России, гремела очередная чеченская сумасшедшая война.