Империя звёзд
Шрифт:
В темном помещении с низким потолком в нос ударял запах крови — и старой, и свежепролитой. Атмосфера страха и отчаяния ощущалась почти физически, и Дамион запнулся при входе. Его стражники осклабились, вообразив, что наконец-то их странно безучастный подопечный испугался. Им невдомек было, что не страх поразил его, а жалость, горе не за себя, но за всех тех жертв, что были здесь до него. Эта страшная комната звенела их мукой: следы прежних терзаний ощущались в самом воздухе. Потом Дамион снова стал спокоен. Это он не призраков ощутил, а всего лишь эхо прошедшего. Души древних жертв давно почили в мире, завершив свои страдания.
— Мы привели к вам языческого воина Дамиона, — обратился солдат к старому жрецу, стоявшему со склоненной
— Тьфу! Это еще что? — сплюнул старик, подняв седую голову. Глаза его не обернулись к вошедшим — они смотрели куда-то на потолок, в угол. Шрамы сплошь покрывали глазницы, и Дамион понял, что старик слеп. — Ничего лучше не может предложить Халазар, кроме крови варвара? Сначала вы посылаете нам свиней и коз, потом — еретиков! Неужто нет ни одного верного зимбурийца, что хотел бы умереть ради своего бога? В прежние дни ради такого прошения надо было принести в жертву десятки юношей и дев. Неужто Халазар думает, что Валдур даст ему победу над Триной Лиа за жизнь этого никчемного варвара?
— Кощунствуешь! — прикрикнул на него страж. — Царь Халазар и есть воплощение Валдура на земле! И ты думаешь, он сам не знает, что ему приятно? Если он желает крови варвара, он получит ее.
Старик выпрямился.
— Кощунствуешь ты. Когда Валдур снова явится, то придет он могучим и великим воином, а не старым дураком, никогда меча в руках не державшим.
— Богохульник! — вскричал второй солдат, выпуская Дамиона. — Узнает об этом Халазар-Валдур! Это он вернул к власти вас, жрецов, он же и отберет ее, если пожелает.
Скрипнула, выходя из ножен, сталь меча.
Слепой жрец даже не повернул голову на звук.
— Мы ему ничего не должны. Его роль была предопределена: только для того он и родился на свет — вернуть нам силу. Когда он уже не нужен будет Валдуру, бог его отшвырнет в сторону. Он уже живет бесцельно, пережив единственное свое назначение, и его самомнение выросло до размеров кощунства. А пленника вашего я, так и быть, приму на алтарь, но лишь для того, чтобы навлечь на Халазара дальнейшее проклятие. Нечистая кровь пятнает святое место. Завтра, на закрытии фестиваля, я принесу его в жертву. Он умрет вместе с солнцем, как велит обычай, но ни минутой раньше. И если истинный бог Валдур разгневается на такое приношение, то да ведает он, что я здесь безвинен, и да падет весь его гнев на Халазара. И тогда ваш бог-царь может и не дожить до следующего утра.
Стражники бросили Дамиона наземь перед алтарем, потом вышли и хлопнули дверью. Сразу же святилище погрузилось в глубокую тьму. Светильников здесь не было — старому жрецу они, естественно, не были нужны. Много лет жил он уже в этом храме, ибо ослепил сам себя, чтобы избавиться от созерцания творения, которое считал обманом, сплетенным низшими богами. Свои обязанности он исполнял на ощупь и по памяти, убивал жертвенных животных, нащупывая бьющиеся сердца, ощупью находил путь, пока опыт не научил его, сколько шагов от алтаря до двери и где в полу колодец без крышки и барьера для защиты от смертельного падения. Послушник никогда не покидал своего поста у дверей, кроме как по команде хозяина, и слушался его голоса как неоспоримой истины.
Дамион лежал в абсолютно черной темноте, ощущая под собой холодный камень, и начинал потихоньку дрожать. Он смирился с этой судьбой, оставив круг на песке, но тело его обрело собственную волю, независимую от разума и даже от бессознательных сновидений. Древняя цель, записанная в каждом нерве, в каждой жилке, и этой целью была — жизнь. Ее пробудил мимолетный страх, который ощутил Дамион на пороге святилища, и хотя Дамион преодолел его, руки его сами по себе стали бороться со связывающими их веревками, а ноги пытались бежать по каменному полу.
И тогда перед его глазами снова появился образ Эйлии, и он понял в этот миг, как сильны
21. УДАЧА МЕНЯЕТСЯ
Великая зимбурийская арена была построена рабами в древние времена из больших глыб красного гранита, и на ее песчаном овале вполне могли сойтись в бою два батальона. Здесь сражались гладиаторы в расцвете сил, здесь бросали зверям провинившихся рабов и просто пленников. Здесь погибали в старые дни паладины, и даже немереи вели безнадежный бой против превосходящих сил чернокнижников. В правление Халазара жестокие представления давались даже чаще, чем раньше, и более изобретательно и масштабно. Говорили даже, что меньше стало в Зимбуре диких зверей, потому что их вылавливают для царской потехи.
На верхних ярусах располагались богатые зрители, пируя и наслаждаясь зрелищем, а статуи Валдура и младших богов смотрели на все это раскрашенными глазами. Глубоко под этими облицованными мрамором ложами, будто ад для этих небес, располагался подземный лабиринт освещенных факелами коридоров и стойл. Здесь ждали своей судьбы приговоренные, пока пойманные звери — медведи, быки, страусы, носороги и большие кошки — беспокойно метались за железными решетками, а гладиаторы точили мечи и разминались, ожидая выхода на арену. Это была странная комбинация оружейной, подземной тюрьмы и зверинца. Сырые стены будто впитывали в себя боль и отчаяние заключенных и выдыхали его липкими миазмами. Кое-кто из жертв выцарапывал последние послания на сырых камнях, каждый на языке своей родины. Среди этих каракулей и карикатур были следы, оставленные много лет назад молодым Йомаром, когда он ждал своей очереди драться. Оскорбления в адрес зимбурийцев, оставленные в немом вызове. Он не знал тогда, что останется в живых, и уж точно ему не снилось, что он вернется сюда…
Сейчас он сидел на деревянной скамье в оковах с другими пленниками: мохарскими повстанцами, арайнийскими воинами, взятыми в битве в пустыне. Лорелин с ними не было, и он не знал, куда ее увели. Были здесь и немереи, среди них и великий Эзмон Волхв, но железные оковы не давали им пустить в ход чародейство. Здесь они сидели уже двое суток, переведенные из подземелий Йанувана. Пленники тихо разговаривали, но Йомар уставился на грязный каменный пол, отполированный поколениями приговоренных. Сколько их здесь погибло? — подумал он. Не на одну войну хватило бы столько убитых. И теперь он снова здесь — даже не гладиатором, а безоружным пленником, обреченным на казнь. Тусклыми глазами глядел он на железные решетки, где сидели два льва со спутанными облезлыми гривами и один саблезубый кот. Он был бы похож на безгривого льва, если бы не короткий хвост и не клыки: два костяных клыка-ятагана спускались вниз из верхней челюсти. Огромный кот вставал на дыбы, стоило только кому-нибудь пройти мимо его клетки, ревел и бил страшными клыками сквозь прутья.
Йомар вздрогнул, исполняясь злых воспоминаний о прежних битвах с подобными зверями на этой арене. Но он знал, что не с этим противником придется встретиться ему и его товарищам по несчастью. Шепотом передавались слухи о новых и ужасных зверях для арены, привезенных гоблинами с их страшной планеты — Омбара.
Щелкнул в воздухе бич. Люди подняли взгляды и увидели надсмотрщика. Он стоял, широко расставив ноги, и скалил зубы в насмешке.
— Ну, вы, лодыри! А ну марш на арену! — Он злобно усмехнулся теперь лично Йомару, которого отлично помнил. И был явно рад, что Мулат снова в его власти. — И ты тоже, дружок. Думал, сбежал, да? Они так часто думают, которые сюда приходят. Иногда кто-нибудь находит лазейку, вырывается на денек-другой. Но подыхают все — и люди, и звери. Отсюда только один путь.