Империя. От Екатерины II до Сталина
Шрифт:
Большой террор
В январе 1933 года на пленуме ЦК ВКП(б) Сталин объявил, что «отмирание государства придет не через ослабление государственной власти, а через ее максимальное усиление, необходимое для того, чтобы добить остатки умирающих классов». Одной из задач второго пятилетнего плана, утвержденного XVII съездом партии в 1934 году, было объявлено «искоренение пережитков капитализма в сознании людей». И здесь система принудительного труда пригодилась как нельзя кстати: «роль исправительно-трудовых учреждений как орудия пролетарской диктатуры, как органа репрессии, как средства принуждения и воспитания должна еще больше возрасти и усилиться» – утверждали советские теоретики из карательных органов.
Лагеря, расстрелы, раскулачивания отнюдь не были тайной для советских граждан – тысячи людей так или иначе соприкасались с этой системой,
В такой атмосфере началась новая волна политических репрессий, намного менее массовая, чем уничтожение «кулачества», но вызвавшая в обществе куда больший резонанс, потому что впервые затронула верхи партии. Ей предшествовала мощная «чистка» в партии, проходившая летом 1933 года. Исключению подлежали классово чуждые и враждебные элементы, те, кто под прикрытием «лживой клятвы в верности», пытаются сорвать политику партии, явные и скрытые нарушители партийной дисциплины, а также все, кто выражает сомнения в осуществимости планов партии. Исходили при этом из тезиса об обострении классовой борьбы по мере приближения к победе социализма.
На состоявшемся в январе—феврале 1934 года XVII съезде партии эта программа получила дальнейшее развитие. Поскольку на съезде не прозвучала критика линии партии и методов ее руководства (если не считать того, что в ходе тайного голосования при выборах нового состава ЦК Сталин получил меньше голосов, чем некоторые другие кандидаты), все существующие проблемы объяснялись тем, что правильные указания партийного руководства просто плохо выполняются. Таким образом, партия становилась непогрешимой, а любое невыполнение указаний свыше можно было объяснить либо неумением, либо скрытым саботажем. Отсюда оставался один шаг до теории заговора: «В ходе обострения классовой борьбы враги советской власти и иностранные наймиты проявляют все большую изощренность и тайно ставят палки в колеса поступательному развитию общества».
Такой подход нашел живой отклик в народных массах. Несмотря на все декларации, в советском обществе той поры не было равенства. Официальные доходы 10 процентов наиболее высокооплачиваемых служащих и специалистов в 8 раз превосходили доходы 10 процентов самых низкооплачиваемых. (Заключенных и репрессированных эти подсчеты не учитывают.) Кроме того, советская власть разработала сложную систему всевозможных льгот и социальных гарантий. Высшая бюрократия уже тогда располагала служебными автомобилями, государственными дачами, прислугой, в то время как десятки тысяч рабочих на стройках социализма жили в бараках. Трудящиеся, особенно молодежь, безусловно готовы были «пострадать» во имя светлого будущего и счастья своих детей, но «барские привилегии» бюрократов вызывали ненависть. Поэтому репрессии против вчерашних «верных ленинцев» и их близких оставили народные массы равнодушными.
Поводом к террору стало убийство 1 декабря 1934 года руководителя ленинградской парторганизации С. М. Кирова. В свое время многие обвиняли в причастности к этому Сталина, но в последнее время историки склоняются к тому, что убийца руководствовался личными мотивами. Тем не менее Сталин моментально воспользовался этим преступлением и, не дожидаясь результатов расследования, развернул чрезвычайные меры.
В тот же день было разрешено сокращать срок следствия по делам государственной важности до 10 дней, рассматривать их в отсутствие обвиняемых и выносить смертный приговор, не подлежащий обжалованию. Уже через несколько дней начались первые аресты, а 22 декабря агентство ТАСС сообщило, что убийство Кирова – дело рук таинственного «ленинградского центра», связанного с Зиновьевым и Каменевым. 28—29 декабря состоялся закрытый процесс по делу членов этого «центра». Все они были приговорены к смерти, и приговор немедленно привели к исполнению. Вслед за «ленинградским центром» обнаружился «московский». Несмотря на то что число осужденных по этим процессам исчислялось всего лишь десятками, они послужили надежным «доказательством» существования заговора. ЦК распространил по всем партийным организациям закрытое письмо (его содержание не подлежало разглашению среди беспартийных), призывавшее выискивать замаскировавшихся троцкистов и зиновьевцев. Началась очередная чистка.
Г. Е.
Л. Б. Каменев
Одновременно под лозунгом борьбы с бюрократией развернулось наступление на руководителей производства и технических специалистов. Их обвиняли в том, что они скрывают истинный производственный потенциал и не дают рабочим в полную меру проявить свои способности. Ответом рабочих стало стахановское движение – стремление многократно превышать норму выработки. (Оно началось с того, что шахтер Стаханов перекрыл ее в 14 раз.) Рабочие действовали по собственной инициативе – как раз в это время в магазинах наконец появились товары, и имело смысл работать в полную силу. Власти же использовали стахановское движение в своих целях и развернули кампанию за резкое увеличение производительности труда. В итоге производственный процесс на многих предприятиях вышел из нормального ритма, оборудование быстро изнашивалось, а нормы выработки стали непомерными. Стахановцы вошли в конфликт с техническими специалистами и основной массой рабочих. В 1936 году началась кампания против саботажников стахановского движения.
Одновременно НКВД получил от руководства партии задание пересмотреть дело об убийстве Кирова и подготовить открытый судебный процесс против «террористического троцкистско-зиновьевского центра». Под пытками 16 обвиняемых, в числе которых были многие бывшие руководители коммунистической партии и советского государства, признались во всех возможных преступлениях и в августе предстали перед Военной коллегией Верховного суда. Их обвиняли в подготовке политических убийств и связях с Троцким (которого можно было обвинять в чем угодно, поскольку он находился за границей). Всех обвиняемых приговорили к смертной казни. Приговор немедленно был приведен в исполнение. Процесс сопровождался мощной пропагандистской кампанией – на митингах и собраниях трудящиеся призывали раздавить «троцкистскую гадину».
Г. Г. Ягода
Н. И. Ежов
Руководителю НКВД Г. Г. Ягоде, готовившему процесс, не хватило воображения. Руководству партии мало было обвинений в терроризме. Нужна была борьба с контрреволюцией, в духе учения Сталина об обострении классовой борьбы. Ягоду сместили с должности за то, что он не смог в полной мере разоблачить троцкистско-зиновьевский блок, и 30 сентября 1936 года на его место был назначен Н. И. Ежов. Уже в октябре начались аресты. Надвигалась новая волна террора. Но прежде советским людям предстояло принять «самую демократическую Конституцию в мире».
Новая советская Конституция была принята 5 декабря 1936 года на VIII Чрезвычайном съезде Советов. Она подтверждала руководящую роль партии, плановый характер экономики и коллективность сельского хозяйства. Гражданам были гарантированы равные права и свободы личности. Число союзных республик было увеличено до 11, все они признавались равноправными.
В конце января 1937 года развернулся второй открытый московский процесс против троцкистов. На этот раз НКВД обвиняло подсудимых в организации заговора с целью свержения правительства Сталина, срыва пятилетки, уничтожения колхозного строя, восстановления частной собственности на землю и в конечном счете капиталистических отношений. Кроме того, троцкистов обвиняли в организации саботажа в промышленности и в шпионаже в пользу Германии и Японии. Снова обвиняемые во всем признались и дали показания против своих недавних коллег – Бухарина и Рыкова, которых через несколько дней исключили из партии и вскоре арестовали прямо на пленуме ЦК. В своей речи на пленуме Сталин сообщил, что из-за происков шпионов, диверсантов и саботажников страна оказалась в крайне тяжелом положении и призвал всемерно бороться с ними. Поскольку четких признаков у врага не было, отныне врагом мог оказаться каждый. Сразу за пленумом последовали массовые аресты сотрудников наркоматов.