Империя. От Екатерины II до Сталина
Шрифт:
В течение следующего года были арестованы сотни тысяч партийных и советских работников, руководителей предприятий и специалистов. Поощрялось доносительство, размах его был таков, что только в Киеве «компрометирующие заявления» были поданы почти на половину членов городской парторганизации. Общее число репрессированных членов партии составило около миллиона человек. Большинство из них были казнены. Репрессиям подверглись и члены семей осужденных. Однако основную массу попавших под каток репрессий людей составляли беспартийные. Всего с января 1937 года по декабрь 1938 года были арестованы около 7 млн человек.
Но к январю 1937 года в тюрьмах и лагерях уже находились около 5 млн человек, в большинстве своем вчерашних крестьян, осужденных в конце 1920 – начале 30-х годов. Чтобы освободить место для новых заключенных, начались массовые
Массовое уничтожение людей, в большинстве своем специалистов, привело к печальным результатам. Во второй половине 1937 года в стране начался экономический кризис. Работники, занявшие место репрессированных, зачастую не отличались высокой квалификацией и совсем не склонны были проявлять инициативу, опасаясь, что ее истолкуют как «враждебные происки». Самым пагубным образом это сказалось на состоянии вооруженных сил, поскольку в 1937– 1938 годах высший и средний командный состав был практически полностью истреблен. Из 80 членов Высшего военного совета осталось только пятеро, из 16 командармов – двое, а всего из 80 тысяч красных командиров было уничтожено 35 тысяч. Уничтожались ученые, деятели искусства, революционеры-интернационалисты… Чуть больше повезло технической интеллигенции: инженеров и конструкторов стали использовать в так называемых шарашках – конструкторских бюро за колючей проволокой. С особым размахом под предлогом борьбы с национализмом развернулись репрессии в республиках Советского Союза.
В начале 1938 года партия заговорила о необходимости исправления ошибок. 8 декабря 1938 года непосредственный организатор террора Ежов был смещен со своего поста, его место занял Л. П. Берия. Размах репрессий сократился, но система осталась незыблемой. Более того, с этого времени лагерная экономика становится неотъемлемой частью экономики страны. Заключенный отныне должен был прежде всего производительно трудиться. Не в последнюю очередь такая трансформация была связана с возрастанием угрозы войны.
Путь к войне
Переход к новой экономической политике в 1920-х годах многие за рубежом встретили с надеждой, полагая, что Россия вернется на путь «естественного развития» и откроет двери для иностранного капитала. Именно поэтому некоторые страны пошли на дипломатическое признание России. Предлагали и помощь – в обмен на то, что большевики признают все прошлые долги Российской империи и будут развивать нормальную систему финансов и торговли.
В 1922 году на международной конференции по восстановлению экономики Европы в Еенуе представители советского
правительства в принципе согласились с таким подходом. Однако другие страны не смогли согласовать свои интересы, и переговоры с советской делегацией кончились неудачей. Вместе с тем в дни работы конференции Россия и Германия подписали в Рапалло сепаратное соглашение. Они отказались от взаимных претензий и в полном объеме восстановили дипломатические и торговые отношения. С этого времени Германия надолго стала основным партнером России (а потом и Советского Союза) в Европе. К 1925 году были установлены экономические связи и с большинством других европейских стран. Однако к советскому правительству долгое время относились с недоверием, поскольку оно поддерживало деятельность Коминтерна – международной организации, координировавшей коммунистическое движение в разных странах мира. Руководители Коминтерна всеми силами старались приблизить мировую революцию. Они всячески разжигали международную напряженность, поскольку были убеждены, что «межимпериалистические противоречия» неизбежно приведут к усилению революционных настроений.
С серьезными внешнеполитическими проблемами советская власть столкнулась на Дальнем Востоке. После 1920 года Япония не вывела свои войска из Приморского края и оккупировала северную часть Сахалина. Возможностей вести серьезные военные действия на Дальнем Востоке у Советской России тогда не было, и большевики пошли на то, чтобы создать восточнее Байкала буферное государство – Дальневосточную республику. Столицей ее стала Чита. Дальневосточная республика потребовала немедленного вывода японских войск из Приморья и обратилась к России за помощью. В Читу вошли части Красной армии. Япония колебалась, несколько раз вступала в переговоры
С середины 1920-х годов СССР и Германию связывали самые теплые отношения. В 1926 году в Берлине был подписан договор о дружбе и взаимном нейтралитете. Германия предоставила Советскому Союзу крупный заем, выступила против «антисоветских тенденций» в Лиге Наций, германские и советские военные тесно сотрудничали. В 1927—1928 годах на Германию приходилось 30 процентов советской внешней торговли. Зато отношения СССР и Англии резко обострились после того, как в 1926—1927 годах Москва оказала серьезную поддержку бастующим британским шахтерам. Большевики надеялись, что в Англии начинается настоящая революция, которая могла бы стать лучшим подтверждением учения Маркса. В 1927 году британские спецслужбы завладели документами, в которых содержалась информация о том, что советские представители ведут в Англии подрывную деятельность. После этого Британия разорвала дипломатические отношения с СССР. (Через два года они были восстановлены.) По-прежнему отказывались признавать советское правительство США, не препятствуя при этом торговым связям.
Отношения с западными странами улучшились, когда в СССР возобладала идея «построения социализма в отдельно взятой стране». Коминтерн, впрочем, остался, но теперь он призван был содействовать внешнеполитическим целям СССР. А главной проблемой в Москве считали угрозу агрессии какой-либо империалистической державы. Противостоять этой угрозе надеялись не только дипломатическими и военными средствами, но и с помощью организации революционного движения во всем мире, в особенности в колониальных странах (там это представлялось проще). В целом отношения СССР с зарубежными странами складывались мирно, если не считать конфликта из-за КВЖД: в 1929 году китайское правительство попыталось захватить контроль над железной дорогой под предлогом, что ее русские служащие распространяют коммунистическую пропаганду. Однако внутреннее положение в Китае было настолько сложным, что этот инцидент не получил продолжения. К тому же в 1929 году началась японская агрессия против Китая. Первым делом Япония оккупировала Маньчжурию (в 1932 году) и создала там марионеточное правительство. С этого времени напряженность на дальневосточных границах СССР неуклонно нарастала.
В то время многие коммунисты считали великий экономический кризис, охвативший весь мир, прологом к решающей битве между трудом и капиталом, зарей мировой революции.
С этой точки зрения, все попытки достичь компромисса между трудящимися и предпринимателями вредили делу революции. Поэтому в 1928 году на VI конгрессе Коминтерна «самым опасным врагом рабочего движения» была признана социал-демократия. Непримиримая борьба с ней (и с «правым уклоном» вообще) считалась отныне долгом всякого настоящего коммуниста. В 1929 году X пленум Исполкома Коминтерна объявил социал-демократию «социал-фашизмом». Такой подход серьезно повлиял на развитие событий в Германии, где рабочее движение было чрезвычайно активным: на протяжении нескольких лет коммунистическая партия Германии, твердо следуя указаниям из Москвы, боролась с социал-демократией. Немецкие коммунисты даже выступали иногда на стороне нацистов, и Коминтерн это приветствовал.
Приход в 1933 году Гитлера к власти вызвал в Москве противоречивую реакцию. На XVII съезде ВКП(б) Бухарин говорил о «зверином лице» фашизма, но Сталин в ответ на это заметил, что «фашизм в Италии не помешал СССР установить наилучшие отношения с этой страной». В свою очередь, нацисты тоже не спешили менять сложившиеся отношения: сотрудничество с СССР в военной области было им выгодно. В мае 1933 года они продлили действие Берлинского договора.
В самом конце 1934 года нарком иностранных дел М. М. Литвинов сформулировал внешнеполитический курс. Стержнем его становилась политика нейтралитета: нужно было любой ценой избежать войны или отсрочить ее, поскольку вести войну в тот момент Советский Союз не мог. Государственные интересы признавались теперь вьтттте пролетарской солидарности – иными словами, «страдания германских товарищей» не должны были мешать сотрудничеству с гитлеровской Германией. Лишь когда в январе 1934 года Гитлер подписал договор о ненападении с Польшей, в Москве поняли, что Германия из союзника превратилась в потенциального противника, а антибольшевистские высказывания фюрера – вовсе не пропаганда.