Империя. Тихоокеанская война
Шрифт:
Шмелёв резво высунулся из-за угла, и, не обращая внимания на пару просвистевших над головой пуль, присел на одно колено, положив трубу на плечо, прицелился и выстрелил. Пороховая граната вылетела из гранатомёта и устремилась в сторону засевших. Едва урядник отвалился вправо, как его место занял Борискин и через полторы секунды выстрелил в том же направлении.
Из-за угла дважды рвануло.
Дуров высунул из-за угла объектив перископа и подождал, пока рассеется пыль. Краем глаза он видел, как Шмелёв и Борискин подготовились к новому залпу. Да, там, на позициях охраны, кто-то шевелился, ошалело крутя головой. Вон, вторая голова с руками, трущими глаза. А вот и смельчак с карабином, готовится устроить позицию получше.
— Вот, что, братец, пройдитесь-ка по ним ещё по одному разику. Глупо будет нарваться на дурную
Посёлок Рёцу.
Стрельба и взрывы наверху, в стороне шахтоуправления встревожили многих, и они закрутили головами. Но основная масса собравшихся продолжали с восторгом смотреть разыгрывающееся веселое представление о том, как сейчас будут повержены русские варвары.
* * *
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. СИТУАЦИОННЫЙ ЦЕНТР. 23 ноября 1921 года.
Не повезло. А как красиво было задумано! Но, увы.
Увы.
Я стоял у камина, глядя в бушующее пламя. Дрова, которые поначалу не сразу принялись, теперь давали такой жар, что даже приходилось опасаться, не много ли было брошено в чёрный зёв щедрой рукой?
Ночь на улице. Холодная Константинопольская ночь. Было сыро и ветрено, так что камин был совершенно уместен, но я разжигал его все последние дни. Не хватало мне чего-то, наверное. А может еще не отошёл от стылой осени Ставки в Чите.
Да, там уже утро. Снег лежит, как сообщают. И температурка бодрящая. Всего-то минус двадцать. По Цельсию. Что ж, если дела как-то не определятся, скоро мне доведётся пробежаться по читинскому снежку. Люблю, знаете ли, пробежки по утрам. По морозцу.
Бодрит!
Что тут скажешь о делах наших скорбных? Где-то либо нас обыграли, либо мы прошлёпали, либо что-то произошло иное, о чём мы пока не знаем. Или догадываемся.
Например, нелогичные движения японо-австралийского флота возьмём. Они могли произойти по причине внезапно образовавшегося появления на севере японских островов четырёх пусть и довольно устаревших, но зубастых линкоров в составе новообразованной 3-й Тихоокеанской эскадры. Да, и массированный русский десант на Хоккайдо вряд ли добавил спокойствия в штабах японских армии и флота. И всё бы ничего, в принципе, да, и, флот Метрополии располагал довольно приличным набором кораблей, но наше решительное превосходство в воздухе в том районе, делало морское сражение на широтах севернее Токио весьма рискованным для японцев. Могло и прилететь. Буквально.
А истекшие месяцы войны показали, что авиация в Стране Восходящего Солнца, с военно-стратегической точки зрения, ещё долго будет находиться в зачаточном состоянии. Ничего ведь вдруг не бывает, ниоткуда не возникает и никакие поставки самолётов контрабандными прорывами караванов тут им не помогут.
Нет, тут требовалась основа, которой у японцев не было. Я холил и лелеял свою авиацию. Я четыре с лишним года выявлял, отбирал и двигал вперед решительных, инициативных, умелых пилотов и командиров, в том числе и прошедших реальную войну. Я открывал по всей Империи летные училища и школы, аэроклубы и парашютные вышки в парках. Фронтовое братство, структуры генерала Маршина, всякого рода военно-патриотические общественные организации отбирали и учили для авиации будущих радистов, бортстрелков, механиков, работников аэродромных служб и прочее, прочее, прочее. Я выкупал по всей Европе ставшими ненужными после войны всякого рода аэропланы, а в России организовал относительно массовое производство моторов и корпусов самолётов, как фанерных, так и металлических. Множество новых моделей, концепций, испытаний прототипов, полёты двигали вперед развитие авиации. Военной и гражданской. Конструкторские бюро, полигоны, цеха, мастерские, ангары, большая и сложная инфраструктура. И из тех же Германии и Америки шли потоком, как моторы и запчасти, так и целые новые самолёты. Мои пилоты, их экипажи, их командиры буквально не покидали неба, участвуя не только в тренировках, но и в реальных боях, благо всяких войн по периметру (и не только) нашей благословенной Империи всегда хватало. Да, это были не те войны, но это опыт, несколько отличный от теории в учебнике. Иногда у меня складывалось впечатление,
Не много ли «я»? Нет. Было бы хуже, если бы этого «я» в этой реальности не было.
Конструкторы, технологии, промышленность, кадры, аэродромы, инфраструктура — откуда у японцев это всё могло взяться «вдруг»? Привезли под покровом ночи на контрабандном пароходе? Чудес-то не бывает. Что-то, конечно, у японцев было, что-то они лихорадочно пытались сделать, отправили несколько сотен будущих пилотов учиться в ту же Австралию, но это всё пока мало на что влияло.
Хирохито и его генералитет прекрасно понимали ситуацию, а итоги первых месяцев войны доказали даже самым упоротым сомневающимся, что при нашем полном превосходстве в воздухе любые операции армии и флота сопряжены с очень большим риском получить чем-нибудь тяжелым сверху.
Или в борт.
В основных Генштабах и Адмиралтействах мира ход военных действий, конечно же, тоже изучался и там делались соответствующие выводы. В том числе и повторно изучая опыт сражения при Моонзунде, Битву за Проливы и другие случаи массового применения нами авиации. В высоких кабинетах уже шла яростная драка между сторонниками разных концепций, и, пока, судя по всему, «линкорная гонка» моей версии истории может реально превратиться в «гонку авианосцев», где линкоры будут выполнять лишь функцию тяжелого артиллерийского обеспечения и прикрытия. В общем, здравствуй авианосные ударные группы во всей красе. Тем более что за рубеж утекли секретные сведения о том, что я повелел, после приема в строй суперлинкора «Иван Грозный», два строящихся в Николаеве суперлинкора серии «Пантократор» достраивать уже как суперавианосцы, а в Питере начать разработку проекта создания авианосцев на базе линейных крейсеров серии «Измаил». Нужно ли говорить, что это лишь ускорило процесс и повысило градус «дискуссий» и добавило судорожности в военные заказы?
Неслучайно ведь в японо-австралийской эскадре было аж четыре авианосца, способных нести 90 самолётов. Значит, проблему они понимают и меры принимают.
В общем, в районе Индокитая вырисовывалась сложная морская шахматная партия, с большим количеством кораблей и авиации с обеих сторон. В принципе, вылазка на Саттахип скорее напоминала прощупывание позиций. Вряд ли командование противника настолько наивно, чтобы верить, что русско-итальянская эскадра рванет за ними сломя голову. С другой стороны, на нашу приманку они не купились, информации своей разведки о том, что «Пантократор» стоит у причальной стенки с вышедшей из строя двигательной установкой они не поверили. А жаль.
Не скажу, что я прямо жаждал большого сражения. У нас с японо-австралийской эскадрой был паритет (ну, практически), но за счет существенного большего количества авиации в районе северной части Сиамского залива, и за счёт умения её применять, мы могли потопить или вывести из строя несколько кораблей ещё до начала сражения, и всячески надоедать противнику в ходе боя. Весь расчет строился на том, что нам удастся использовать дополнительных пару полков береговой авиации, радикально изменив расклад в нашу пользу. То есть, выражаясь спортивным языком, это была бы игра на нашем домашнем поле, где, как известно, и стены помогают. Да и шестнадцатидюймовые орудия «Пантократора» и «Иоланды Савойской» внесли бы свой вклад в битву.
План был хорош, но вот с открытым морем, вдали от берега, всё становилось не так однозначно. Не считая всякого рода разведывательных самолётов на крейсерах и линкорах, мы имели там в своём распоряжении два авианосца, по двадцать машин на каждой, и три авиаматки по четыре летуна на каждой. Итого всяких боевых самолётов в походе у нас было всего-то пятьдесят две штуки, против, повторюсь, ДЕВЯНОСТА у японо-австралопитеков на четырёх авианосцах. И здесь уже я не мог предсказать исход воздушно-морского сражения. Могу только констатировать то, что битва была бы просто эпичной и первой в истории человечества. Если не считать Моонзунд, но там были другие исходные. Встречного авиа-морского боя там не было.