Империя

Поворов Алексей Сергеевич

– Вот выродок! – вынул топор из-за пояса Ратибор. – Пойду-ка заткну пасть этому ублюдку.

– Стой, русич. Он зовет меня.

– Ты что сдурел, Луций?! – хватая друга за отворот плаща, испуганно и удивленно воскликнул Понтий.

– Ты ведь только на тренировках сражался. Давай я пойду. Откуда он знает, кто тут центурион? – глядя в глаза Луцию, проговорил Ратибор.

– Луций, пусть, действительно, Ратибор идет. Ты только посмотри на этого германца: он ведь убьет тебя.

– Умеешь ты поддержать, Понтий, – с грустью усмехнулся Луций. – Если он меня убьет, слушайтесь Ратибора. В конце концов, рано или поздно мы все окажемся перед

лицом смерти. А теперь откройте ворота, я выйду, – отодвигая друга в сторону и вытаскивая меч, Луций стал спускаться с вала.

Понтий испуганно смотрел ему вслед, Ратибор одобрительно кивал головой, Мартин и Ромул удивленно провожали его взглядом, не понимая, что вообще происходит. Ворота со скрипом приоткрылись, и Луций вышел наружу. Он с улыбкой обернулся на уходящий вверх частокол, за которым стояли его друзья, а затем посмотрел на Хлодвига, который спрыгнул с коня, надел шлем, вытащил меч из ножен и приготовился к схватке.

– Не бойся его, Луций! Он всего лишь человек, а все люди смертны! – внезапно крикнул ему сверху Ратибор.

И в это же мгновение германец кинулся на Луция, обрушивая на него нешуточные удары своего меча. Какое-то время Луций лишь закрывался щитом и иногда уходил от ударов, и вскоре Хлодвиг прижал его к воротам. Чудом вывернувшись, центурион отскочил назад и, немного переведя дух, наконец-то пришел в себя. Германец коршуном закружил вокруг него, вращая мечом и улыбаясь, а Луций стал пристально смотреть за движениями противника, оценивая каждый его шаг, каждый вздох. Внезапно Хлодвиг снова накинулся на него. Удар, удар, еще удар. Луций отбил атаку, но сын Ульриха тут же пошел в новое наступление. И тут центурион, увернувшись от очередного удара, неожиданно припал на одно колено и резким движением рассек противнику ногу. Германец, сжав зубы от боли и завалившись назад, наотмашь ударил Луция щитом по лицу и разбил ему левую щеку. Оба упали на землю.

– Вставай! Вставай! Вставай! – послышался крик со стен лагеря.

Голова кружилась, кровь, стекая по лицу, попадала под доспехи, все было как в тумане. Превозмогая себя, Луций вскочил и мгновенно оказался рядом с уже поднявшимся варваром, с ходу сбил его с ног, уселся на него сверху, выхватил из-за спины кинжал и резким движением вонзил лезвие в шею противника. Тот судорожно задергался, булькая кровью, и, обхватив руку Луция, попытался вынуть холодное жало из своего тела. Но центурион, наваливаясь на рукоять всем весом, протолкнул кинжал еще глубже, пока с другой стороны шеи не показалось его острие. Хватка Хлодвига ослабла, и он, все еще рефлекторно дергая ногами и хрипя, испустил последний вздох. Тяжело дыша, Луций поднялся на ноги. Из ворот лагеря выбежали его друзья и десяток воинов. Ратибор и Мартин подхватили его под руки и поволокли обратно за частокол, а на них уже черной лавиной неслись германцы.

– Меч! Мой меч! Не забудьте забрать мой меч! И затащите тело германца к нам в лагерь! – заорал Луций.

– Понтий, сделай то, что сказал Луций! – унося своего командира и друга, прокричал Мартин.

Луций пришел в себя через час в палатке, до которой отчетливо доносился шум боя. Он медленно поднялся и вышел на улицу. Слышались гулкие удары тарана по деревянным воротам, лязг железа, свист стрел, крики раненых и умирающих. Непонятно откуда, навстречу ему выскочил Мартин с разбитой головой, без шлема, в забрызганных кровью доспехах. Злобно улыбаясь, он остановился возле Луция.

– Видал, с ходу нас взять хотели! Только

мы им рога пообломали! А ты молодец, круто того варвара завалил! Они теперь нас в покое точно не оставят: как-никак сын их вождя! – рассмеялся Мартин.

– Где все?

– Ратибор и Понтий держат удар спереди. Ромул готовится привести свой план в действие, только вот твари начали растягиваться по всему периметру, боюсь, еще немного, и они совсем ослабят удар по центру и попытаются обойти нас.

– Не попытаются. Скажи Понтию, чтобы убрал основной засов с ворот.

– Хорошо, Луций.

– Мартин, где мой меч?

– Так его рядом с тобой положили.

Быстро вернувшись в палатку, Луций схватил меч, вытащил клинок из ножен, подбежал к лежавшему тут же телу Хлодвига, взял его за волосы и с двух ударов отрубил ему голову. Затем взбежал на помост возле ворот, где Ратибор в окружении своих солдат расправлялся с противниками, круша их топором и скидывая с частокола.

– Да сколько же вас?! – орал он, обрушивая на голову очередному германцу свой топор. – О, Луций! С почином тебя, дружище! Ловко ты его! Я и не думал, что ты на такое способен. Боялся, не выживешь! А ты вон его как! Удивил! – закрываясь щитом от летящих в него стрел, кричал русич. – А это что за трофей у тебя?! Старый пес Ульрих не очень обрадовался смерти своего сына! Они нас тут серьезно душат! Лучше выкинуть эту падаль за ворота, может, тогда они нам передышку дадут!

– Это залог нашей победы, Ратибор! Если выкинем тело, они нас со всех сторон обойдут, а так его отец не сможет действовать разумно. Он хочет отомстить, так не будем мешать ему в этом, – Луций повернулся к своему воину и крикнул: – Солдат! Копье!

Он насадил голову на острие и, вонзив древко между бревнами частокола, прокричал:

– Эй ты, Ульрих! Сын шлюхи! Приди и забери своего выродка, или я буду выставлять его на частоколе по кускам напоказ твоим псам, которые смеют называть себя воинами!

– Ну, теперь нам точно конец! – скривив лицо, ухмыльнулся Ратибор.

Ульрих наблюдал за этим действом с высоты небольшого холма. Убитый горем, он лишь скрипел зубами и яростно сжимал поводья своего скакуна.

– Господин, господин! – спрыгивая с лошади и падая на колени, взмолился гонец. – Мы не можем прорвать их оборону, они сражаются, словно нелюди! Мой повелитель, мы взяли двух пленных, стащив их со стен, но один из них сам же разбил себе голову о камень, а второй задержал дыхание так, что испустил дух! Они сражаются, словно у них нет страха! Я никогда не видел, чтобы люди так бились!

Ульрих слушал гонца, смотря остекленевшим взглядом вперед, туда, где на копье была надета голова его единственного сына. Он не понимал и половины из того, что говорил ему гонец.

– Сломайте ворота. Убейте всех. А эту мразь оставьте живой: я лично займусь им. Передай всем, чтобы ударили по воротам.

И снова германцы обрушились лавиной на лагерь. Неся огромные потери, они все же пробились через ворота и с победным кличем устремились внутрь лагеря. Но каково же было их удивление, когда они осознали, что оказались в замкнутом пространстве. Первые ряды пытались пятиться назад, но людская волна напирала на них сзади, подхватывала и несла вперед. И вдруг ловушка захлопнулась. Позади них, прямо из-под земли, вздымая дерн и тела убитых и закрывая германским воинам обратный путь, на натянутых канатах поднялась стена. Опешившие на секунду варвары замерли, и в этот же момент послышался голос Луция: