Империя
Шрифт:
Лешие, как сороки, любили собирать всякие красивые, да и просто непонятные штуковины — будь то оставленный сто лет назад кем-то из жителей заброшенной деревни самовар — или серебряный кинжал, потерянный царским воеводой пол тыщи лет назад на охоте. Драгоценности эти лесная компания прятала и перепрятывала едва ли каждый день, любовалась, рассказывала истории, может, и вправду, случавшиеся с этими вещицами, а скорее — выдуманные.
Были ещё набеги на деревни… Больше из озорства, чем из желания поживиться. Подкрасться к окнам человечьх жилищ, заглянуть одним глазком, пока собака, боязливо скуля, гремит цепью и прячется в будке. Влезть
А как потом забавно вспоминать те набеги у костра! Ночные костры — это было любимое время у Димки. Время историй, время тишины, огня и темноты. Время задумчивых глаз и шёпота откуда-то из другого мира — мира жутковатых преданий, колдовства.
В старые времена, рассказывали лешие, в их краях случались дела куда какие страшные! Колдуны по лесам жили — не чета нынешним — и духи им всяческие служили, и летать они умели — в котлах железных, или прямо так ходили по макушкам деревьев. Клады в лесах хоронились богатые — что там нынешние безделушки! И стерегли их чудища такие, что не всякому магу одолеть под силу. По дорогам призраки бродили, у болот ведьмы добычу поджидали — девушка молодая или ребёнок из их владений никогда не возвращались.
Забытые-заброшенные кладбища у оставленных людьми деревень облюбовали упыри. В самых глухих чащобах таились поселения карликов. Речные и озёрные создания выходили в лунные ночи или на рассвете на берега, играли… Нескучно жилось тогда лешим.
Последние лет сто леса сделались другими. Тесными. Пустыми. Целую ночь можно брести по тайной тропе среди уснувших вековых деревьев — и не встретить никого из нежити. Со всех сторон теснили лес вырубки, асфальтированные дороги, или же просто разбавляли опустелые, неуютные для волшебного народа угодья, истоптанные, испорченные людьми.
Лишь однажды случилось Димке участвовать в по-настоящему опасном приключении с компанией леших. Стояла глухая ночь, и на поляне было темно, хоть глаза выколи. Лешие подходили молча, ждали. Потом Джа посадил мальчика на одно плечо, малыша Кхо на другое — всё молча, Димка удивился — что такое случилось? — но спрашивать и спорить не стал. И они все побежали, не так как обычно — шумно и толпой, — а цепочкою, скользя, как тени. Димке сделалось жутко. Но предчувствие чего-то особенного, волшебного, было сильнее. Он обхватил великана за шею и старался не дёргаться, когда толстенные ветки, казалось, неслись прямо на него.
Потом все остановились на краю огромной поляны. Джа дышал тяжело, что показалось Димке совсем странным — он не помнил, чтобы великан когда-нибудь уставал. Правда, очень быстро силы к Джа вернулись. Димка подумал, что это ветерок, веющий от дальнего края поляны, нёс такую свежесть, что она и мёртвого бы оживила.
Деревья, видневшиеся вдали, заставили Димку забыть обо всём! Небо над лесом разъяснилось, луны не было видно, но звёзды, редкие, яркие, пронзительные, пылали так, что представилось, будто весь их свет устремился сюда, на эту поляну, на эти деревья и на него, Димку…
Деревья были громадными и живыми. Они не двигались, нет. Но там всё было иначе, там таилась какая-то чужая жизнь, там бродили, играли, прятались и занимались прочими, самыми различными делами удивительные существа.
Димка с нетерпением ждал, что лешие вот-вот устремятся туда, к тому Лесу, к огням между ветвями, к ветру, такому свежему… Но они просто
Об этом приключении в лесной компании не вспоминали. На следующую ночь компания собралась у костра, и Кхо попросил Димку рассказать о людях, о том, как он жил в деревне, и о том, что случалось интересного в этой жизни. Сперва Димка растерялся, потому понятия не имел, что будет интересно узнать о нём лешим. Но оказалось — всё! Они жадно слушали про игры, в которые Димка играл один и с приятелями, про науки, которым учат человеческих детей в школе, про разные технические чудеса, вроде телефонов, телевизоров или самолётов. Димка рассказывал всю ночь, а на следующую лешие всей гурьбой пришли к домику Джа и Кхо и терпеливо ждали за деревьями, пока мальчик выйдет — так им хотелось продолжения историй!
Потом Димка стал пересказывать прочитанные им книжки, из самых увлекательных. Вот уж когда все были просто околдованы, да что там — лесные чудища, словно пятилетние малыши, раскрыв рты, слушали истории о Винни-Пухе, о волшебной девочке Пэппи, о Питере Пэне и Элли — фее летающего домика… Димка вообще-то был не очень хорошим рассказчиком, но скоро оказалось, что он может рассказывать часами, и получалось у него всё лучше и лучше.
Когда Димка всё же уставал, лесная компания принималась обсуждать его истории. И тут обнаруживалось, что все эти чудища — вовсе не простаки и тугодумы! Порою даже Джа проявлял неожиданное остроумие, чем приводил своего друга, малыша Кхо, в совершеннейший восторг. И оба они так этому радовались и так привязались к Димке, что и представить теперь не могли прежней жизни в лесу — без этого мальчишки.
Так пролетел сентябрь и половина октября. В один из дней Димка сидел у небольшой речки на толстом, поваленном бобрами дереве вместе с Кхо, весело болтая о том, о сём. Малыш бросал в воду камешки, стараясь подогнать к берегу сосновую ветку и, размахнувшись в очередной раз, едва не шлёпнулся в воду.
— Тише, — сказал мальчик. — Вот представляю, как бы ты продрог, если б искупался. Костёр разжечь нам тут нечем.
— Да ну, ерунда!.. А вообще-то, конечно, мало приятного… — Кхо, усевшись поудобнее, оставил прежнее занятие и принялся сдирать кору с дерева. Его руки постоянно были чем-то заняты, что-то теребили, гнули, швыряли — или мельтешили просто так, и Димка уже не обращал на это внимания. Малыш, отщепив большой кусок коры, задумчиво спросил у мальчика:
— Для него она будто одежда, да?
— Ты о чём?.. А, ну конечно.
— Знаешь, я понял, каждый во что-нибудь одевается: звери — в шкуру, деревья — в кору, люди в — тряпочки, и даже я одеваюсь — во что-нибудь, что попадается…
При этих словах Димка снова подумал о зиме.
— А как они их делают, а, Димка?
— Кого?
— Ой, ты какой-то сонный сегодня… Одежду, я говорю.
— Это долго рассказывать, надо лучше подумать, где бы её достать.
— Да ерунда, шкуры же теплее!