Имперский пёс. «Власовец» XXI века
Шрифт:
– Парни, вы скинхеды?
– Ну, ты даешь, мент! – хохотнул Макс. – А разве по нам не видно?
Мысливчик болезненно поморщился: ему очень не нравилось слово «мент», хотя это название сотрудников правоохранительных органов стало поистине всенародным и усиленно внедрялось в массы криминальными структурами с помощью газет, радио и телевидения.
– Парни, давайте договоримся, – предложил Мысливчик, – для вас я не мент, а Сан Саныч либо капитан.
– Идет, Сан Саныч, – не стал возражать Макс.
– Значит, вы – скинхеды? – вновь повторился Мысливчик.
– Вообще-то,
– Национал-патриотами? – удивленно приподнял бровь Мысливчик.
– А чего тут непонятного? – произнес Макс. – Национализм – это любовь к нации, когда территория не особо важна. Патриотизм, наоборот, – любовь к родной земле. А Россия как раз та страна, где мы живем и за которую боремся! Россия для русских! А всех наших врагов: евреев, чурок-эмигрантов, желтомордых и узкоглазых, наркоманов, гомосеков, гопников и коммунистов – на хрен из страны! Эта «человеческая грязь» только разлагает общество! – ораторствовал бритоголовый. – И мы, нормальные здоровые люди, устали от этих отбросов! И долг каждого национал-патриота – очистить нашу страну от грязи…
– Ладно, Максим, я понял, – произнес Мысливчик начавшего повторяться парня. – Если вы боретесь против инородцев, то зачем нашим русским пацанам подзатыльников надавали?
– А, это этим, что ли, скейтбордистам?
– Угу! – кивнул капитан. – Они же русские, а вы, по вашему заверению, националисты! То есть испытываете пылкую любовь ко всем русским. Так как?
– А вы видели, где эти роллеры гоняют? – возмущенно подключился к разговору Иван. – Это же памятник погибшим! А у этого соплячья никакого почтения к павшим! У меня прадед всю войну прошел, а у Макса прадед погиб, а у Лехи прабабка в блокаду! Кто, если не мы, русские, порядок у себя в стране наведем?
– Это, конечно, похвальное стремление! Но вы лучше мне вот что поясните: почему же вы, так истово радеющие за Россию, стремитесь походить на фашистов? Вон и свастики у вас на перстнях, и прикид, как у штурмовиков, и, наверное, приветствуете друг друга не иначе как поднятой рукой и «Зиг хайлем» в придачу?
– Все дело в том, – пояснил Макс, – что мы не равнодушные обыватели! Мы всю свою жизнь посвящаем борьбе!
– Как же, слышали, «Майн Кампф» по-немецки. Автор – Адольф Гитлер.
– Немцы тоже боролись за свою нацию, в этом мы схожи, – не стал отрицать Макс. – Мы боремся, как наши деды боролись в Великую Отечественную… Знаете, что была в то время организация «бригада Каминского»? Она воевала на стороне немцев, но под лозунгом «Россия без Сталина и Гитлера». Вот к ним-то мы ближе всего по духу! А что касается атрибутики… То у нынешнего общества к нам сильно предвзятое отношение. Вон, даже по телику гоняют, будто бы мы все ярые гитлеристы, у каждого из нас дома имеется памятник либо бюст фюрера, которому мы ежегодно 20 апреля приносим жертву! Это же бред! А простой обыватель смотрит эту плешь и верит! А свастика – это же древний символ. Правосторонняя – коловрат, символ борьбы, победы над злом и тьмой. Левосторонняя – посолонь,
– Так, парни, а в городе много таких же, как вы, бритоголовых?
– Да человек 150–200, – ответил Иван.
– И чего, вы всех знаете?
– Ну, не всех, конечно… Но знакомых много.
– Ну и напоследок, парни, – Мысливчик наконец-то добрался до самого важного вопроса, ради которого он и затеял всю эту полемику со скинами, – в последние несколько месяцев к вашей компании не прибивался некий субъект… Он немного не в себе – сбежал из психушки, – пояснил он. – Он мог предсказывать-рассказывать историю о втором немецком пришествии… О том, что откроются некие врата… Мог вербовать в свою команду, обещать немыслимые возможности…
– Постой-ка, – воскликнул Иван, – месяца два назад на сборище «Влесова блока» присутствовал парень… Лет двадцать пять ему, а может, чуть больше… Тусил с ними месяц, а может, больше… Мне Толик про него рассказывал, в лидеры хотел вылезти, «влесовцев» под себя подмять. А у них же испокон фюрера не было… В общем, он сказки свои травил, а ему не верил никто… А потом он пропал и больше не объявлялся.
– Точно?
– Да я бы знал… Не, с «Влесовым блоком» он точно не связан.
– Парни, большая просьба, – сказал Мысливчик. – Если что-нибудь услышите об этом субъекте, позвоните в убойный Ленинского района. Капитану Мысливчику. Этому сумасшедшему убить человека – раз плюнуть… А русский, не русский – все едино…
– Обещать не будем, капитан, сам понимаешь… – произнес Макс. – А если он и в нашей среде накосячит, мы с ним сами разберемся!
– Ой, боюсь, ребятки, что вам это окажется не по силам! Послушайтесь совета бывалого человека, – сказал на прощание капитан, – поскорее бросайте эти ваши националистические игры и займитесь делом! Поверьте моему слову, эти игры всегда плохо кончаются!
Не прощаясь, Мысливчик поспешил к оставленной на обочине машине. Взглянув на часы, капитан выругался – на встречу с фээсбэшниками он опоздал.
«Ладно, еще увидимся!» – решил Мысливчик, поворачивая ключ зажигания. Старенькая «Корона» слегка поартачилась ради проформы, но с четвертого тычка завелась. Капитан с невольной завистью вспомнил сверкающий «Ленд Крузер» Министра, вновь грубо выругался, проклиная проклятых «хозяев жизни», вырулил с обочины и погнал в отдел. Нужно было забрать с работы кое-какие бумаги. В районе ДК «Ленина» затренькал телефон, лежащий во внутреннем кармане куртки. Мысливчик вынул его и, не глядя на номер, нажал на кнопку.
– Капитан Мысливчик, – привычно произнес он.
– Александр Александрович? – произнесла труба голосом Петра Семеновича Мистерчука. – Я вас не отвлекаю?
– Вообще-то, я за рулем, – недовольно буркнул Мысливчик. – Побыстрее, если возможно!
– У меня гости из органов, – сообщил Министр. – Не могли бы вы к нам присоединиться?
– Откуда гости? – переспросил капитан.
– Из ФСБ. Помните, мы говорили об этом?